С председателем Правления Московской областной организации (МОО) Союза писателей России, Секретарём Союза писателей России, главным редактором журнала «Поэзия», поэтом Львом Котюковым беседует секретарь Правления МОО СП России, поэт Игорь Витюк.
— Лев Константинович, у нас в стране стало расхожим выражение «Поэт в России больше, чем поэт». От русского писателя наше общество ждёт ответов на волнующие вопросы. Как Вы относитесь к переменам, происходящим в России?
— Во-первых, сразу хочу внести ясность, что слова «Поэт в России больше, чем поэт» принадлежат вовсе не Евгению Евтушенко, как полагают наши многие соотечественники, а Виссариону Белинскому, опубликовавшему их в 1847 году. И хотя наше законодательство о защите интеллектуальной собственности устанавливает срок охраны авторских прав только в течение 70 лет с момента смерти писателя, нашим журналистам, как и самому Евтушенко, было бы нелишним указывать настоящего автора этой фразы.
Во-вторых, сам тезис Белинского является весьма спорным. Мы что, любим Пушкина в качестве камер-юнкера (в современном варианте - полковник) или как историка, или как либерала (в юности)? Нет, Пушкина мы любим за поэзию. К месту будет вспомнить цитату из его письма В.А. Жуковскому (1825г.): «Ты спрашиваешь, какая цель у "Цыганов"? Вот на! Цель поэзии - поэзия... "Думы" Рылеева и целят, а всё невпопад» .
От поэзии нельзя требовать ничего, как от облаков над озером, как от лесных рассветов. Но массовое сознание, подсознание, бессознание всё чего-то требует и требует… И, естественно, получает в качестве пищи духовную блевотину под видом постмодернизма. Но, слава Богу, есть ещё в мире сём человеческие души, которым ничего не нужно от поэзии, кроме поэзии. Число этих душ, увы, мало… Но они бессмертны. А потому нет, не было и не будет никогда для русской поэзии времён последних.
Попытки приписывать поэзии и поэтам какие-то социально-политические цели бессмысленны, а ещё бессмысленнее, когда поэты (в широком смысле - люди искусства) пытаются управлять страной. Самый свежий пример - горбачёвская перестройка и ельцинские реформы, самыми активными проводниками которых стали представители так называемой творческой интеллигенции. Теперь эта творческая интеллигенция, когда воплотились в жизнь её тупые мечты о капитализме, о свободе слова, о многопартийности, на чём свет стоит ругает и капитализм, и президента, и Россию, и свободу слова вместе с пресловутой многопартийностью.
— В Ваших словах чувствуется уничижительное отношение к интеллигенции…
— Давайте разберёмся с содержательной стороной этого слова. В русский язык оно слово пришло с Запада. По латыни «intellegentia» -
высший разум (древние римляне заимствовали этот термин у греков). В Новое время
Гегель придал этому термину смысл «общечеловеческой способности умозрительного постижения вещей». Для Маркса интеллигенция - это самосознание народа, а ее носитель - весь народ. В России, согласно исследованиям А.М. Камчатнова, это слово впервые употребил В.А Жуковский в дневниковой записи от 2 февраля 1836 г в отношении «лучшего петербургского дворянства». К середине
XIX
в России уже оформляется социальная группа, которая от имени и во благо народа объявила себя лучшей частью общества и начала активную борьбу с государством и традиционной русской культурой. Как правило, это были неудачники, не сумевшие найти своего места в жизни, зато «со знанием дела» рассуждавшие обо всём и дававшие советы всем и во всех областях деятельности. В русскую журналистику термин «интеллигенция» ввёл ныне забытый писатель П.Д. Боборыкин 1866 году, благодаря чему, кстати, он и остался в литературе. Именно эта интеллигенция и породила революции 1905 и 1917 года, а затем была ими же «съедена». Кстати, отправляя из России так называемый «философский пароход», Ленин прекрасно отдавал себе отчёт в том, кого он высылал, поскольку сам был типичным «интеллигентом». Он понимал всю деструктивную роль так называемой интеллигенции в развитии общества, и, наверное, не зря в письме Горькому, писал, что она не мозг нации, а, говно (см. Полное Собрание Сочинений В.И. Ленина, 5 изд., т. 51, стр. 48). В советские годы, исходя из политической конъюнктуры, власть вводит термин «советская интеллигенция», которая является не классом (как рабочий класс и или колхозное крестьянство), а прослойкой людей умственного труда. А вот уже во времена хрущёвской оттепели вновь появляется группа людей, называющая себя интеллигенцией, которая самозвано от имени народа начинает призывать нас к «общечеловеческим ценностям», правда, не забывая при этом кормиться из рук охаиваемого ими государства, и не брезгующая писать доносы друг на друга. И если до семнадцатого года интеллигенция нас звала в «царство свободы, равенства и братства», то, начиная с 1960-х годов, — к «гласности», «социализму с человеческим лицом», «открытому обществу», «рыночной экономике», «народной приватизации», «евроатлантическим ценностям» и т.д. А если говорить совсем понятным языком, то русская интеллигенция - это прослойка неудачников-работников умственного труда, которые во всех своих бедах винят Русское государство (вне зависимости от господствующего общественно-политического строя) и которые презирают традиционную русскую культуру. Хорошо об этих людях сказал Солженицын — «образованцы». За одно это высказывание, безотносительно написанных им произведений, он, как и вышеупомянутый Боборыкин навсегда останется в русской литературе.
Поэтому любая попытка писателя «быть больше, чем писатель», приносит нашей стране только новые беды. Кстати, можете ли Вы назвать интеллигентами наших великих писателей, таких, как Крылов, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тютчев, Гончаров, Фет, Достоевский, Блок, Есенин, Маяковский, Шолохов? - Нет. А вот Булгакова, Набокова, Пастернака, Бродского, Ахматову - можно. Но, может быть, поэтому первые - это писатели Первого ряда русской литературы, а вторые, увы, второго ряда… Да, да, второго!.. Ибо провинциализм так называемого «серебряного века» виден невооружённым глазом. Замечу также, что великие русские философы Василий Розанов (1856-1919) и Алексей Лосев (1893-1988) категорически возражали против того, чтобы их причисляли к интеллигенции.
У художника (в широком смысле слова) нет задачи давать ответы на все вопросы, волнующие общество. Вопросов сейчас слишком много и они, к сожалению, чаще всего остаются без ответов. А может быть, и не к сожалению, что без ответов?.. Если бы человечество ответило на сакраментальное: «Быть или не быть?», жизнь на Земле давно бы прекратилась. Так что достаточно одних вопросов. И как говаривал мой товарищ по Литинституту, замечательный русский поэт Николай Рубцов: «У матросов нет вопросов, у поэтов нет ответов…»
Но вернусь к вопросу о современной России. Мысли о том, что завтра будет лучше - это обычное для нас дело. Русский человек всегда желает русского завтра, но китайский мудрец и философ Лао-Цзы не зря сказал: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». У нас же народ всё время жаждет эпохи перемен. И мы постоянно живём в перманентно изменчивой эпохе. Взять XX или ХХ I век. Литература является не только составной частью общества, а ещё и, по меткому по выражению Ленина в статье «Лев Толстой, как зеркало русской революции», зеркалом общества. Правда, это зеркало нынче кривое, но что уж тут поделать? Так что состояние литературы нашей такое же, как и состояние нашего общества: неустойчивое, неравновесное и неопределенное.
Раньше у чиновников в Кремле можно было спросить: «А что вы нам обещаете?», и они могли ответить: «Коммунизм». Это, конечно, было глупостью, но они, по крайней мере, могли ответить, что они что-то обещают. Если же вы сейчас спросите у нынешних депутатов, сидящих в Думе, что они вам обещают, то в лучшем случае они вам ответят: «Удвоение ВВП», - хотя большинство из них толком и не сможет расшифровать эту аббревиатуру, не говоря уж о том, чтобы внятно пояснить, как удвоение ВВП (валового внутреннего продукта) сделает нашу жизнь лучше. Создаётся впечатление, что они путают удвоение ВВП со вторым сроком ВВП (Владимира Владимировича Путина) на посту Президента (прим. интервьюера - разговор проходил в 2006 году) .
Кстати, сама идея «удвоения ВВП» является своеобразным свидетельством духовного кризиса власти. Даже заурядная коммерческая фирма ставит целью не «удвоение оборота», а, к примеру, удвоение прибыли, доли рынка и т.д. А серьёзные компании говорят уже о своей общенациональной миссии. «Удвоение ВВП» - это экономическая абстракция, которая нисколько не интересна нашему народу. Более того, в долларовом эквиваленте за последние несколько лет ВВП уже удвоился. Ну и что? Могу дать рецепт, как одномоментно удвоить ВВП в рублёвом эквиваленте — эмитировать около сорока триллиона дополнительных рублей (это примерно объём нашего ВВП), разделить эти деньги на всех жителей России в виде именных счетов в Сбербанке (получится тысяч по 280 на брата), которыми можно будет воспользоваться лишь, к примеру, по достижении человеком столетнего возраста (это будет для нашего народа хорошим стимулом вести здоровый образ жизни). Сбербанк на эти виртуальные деньги купит у Центробанка столетние (или пятисотлетние) однопроцентные облигации, и в итоге мы за счёт колоссального увеличения доли финансовых услуг в ВВП получим желанное удвоение. И, кроме того, покажем всему миру, что при планировании мы мыслим категориями не сиюминутными, а — вечными. Правда, до китайцев, которые рассматривают свой цивилизационный проект в «рамках» бесконечности, нам всё равно будет далеко, поскольку вечность и бесконечность чужды друг другу, как жизнь и время.
— Тогда какой же должна быть общенациональная идея в России?
— Вы правильно задали вопрос: не «русская идея» (иначе в противовес появятся татарская, башкирская, украинская, якутская и т.д. идеи), не «государственная» (поскольку у государства и у народа объективно различные интересы), не «российская идея» (звучит коряво - не по-русски, да и означает лишь то, что идея принадлежит государству с названием «Россия»), а именно общенациональная идея. И придумывать здесь ничего не нужно. Россия всегда существовала, как Великое государство, в котором вместе русским народом жили сотни других народов, объединённые русской культурой, русским языком и русской государственностью. Поэтому в качестве русской идеи предлагаю: «Великая, вечная, неделимая Россия», а всё остальное отнести к идеологическим концепциям, долгосрочным и краткосрочным целям, пятилетним планам и т.д. Также предлагаю Госдуме принять закон «О борьбе с завистью». Ей Богу, зависть человеческая пострашней коррупции. А в литературе страшней во сто крат. Эх, коллеги, коллеги, многие из вас умрут не от старости, а от чёрной зависти к другим, более талантливым. Вот такая у некоторых общенациональная идея.
— Что Вы можете сказать о состоянии современной русской литературы?
— Литература, как и власть, тоже часто что-то обещает читателю, от чего-то защищает. Взять литературу Х
I
Х века. Она маленького человека защищала, и человек типа Акакия Акакиевича неслучайно возник на горизонте русской словесности. И все писатели, за редким исключением, этого маленького человека упорно защищали и защищали. Только от кого? - непонятно, поскольку этот маленький человек типа Акакия Акакиевича, по моим понятиям, - монстр. Это получеловек, а точнее - внечеловек, в проблемах которого виновато не общество, а скорее его личные качества. Вот взять, например, предположительное существование Акакия Акакиевича после 1917 года. Я могу его представить сотрудником ЧК или ОГПУ. И в этом качестве он запросто отправит без раздумий на тот свет тысячи и десятки тысяч людей. Отправит и не поморщится, поскольку души не имеет. А русская литература таких людей жалеть призывала.
Такое было состояние литературы, вектор развития был такой - «борьба за маленького человека». А маленький человек - он и есть маленький. То есть, не великий. Но в это время были созданы величайшие шедевры, такие как «Медный всадник» Пушкина или «Братья Карамазовы» Достоевского.
Состояние нашей литературы сейчас соответствует состоянию литературы в Х I Х, ХХ веках своими вершинами, своими просветлениями, своими глупостями. Единственное, что, к сожалению, является отличительной чертой современной литературы - это то, что уходит Большой стиль. Что такое Большой стиль? Большой стиль - это время поэм, эпопей, таких как «Война и мир». Одной из последних вершин Большого стиля является «Тихий дон» Шолохова, величайшая вершина в мировой литературе в целом. Хотя об этом, к сожалению, почти не говорится, и, даже празднуя столетие Шолохова, мы как-то обходили этот вопрос стороной. Если свести все мировые произведения, выбрать, скажем, десять произведений десяти авторов со всего мира, то в них обязательно окажется Шолохов. Если сведём, допустим, к пяти произведениям - тоже. Это одно из гигантских достижений советской литературы, великое явление со всеми своими достоинствами и недостатками. Большой стиль, мне кажется, кончился уже на таких средних писателях, как Леонид Леонов, создавший сокрушительно неудачное произведение. Его роман «Пирамида» беспомощен и запутан. Создаётся впечатление, что сказать ему было абсолютно нечего, хотя информацией и обилием жизненного опыта сам писатель располагал по полной. Провалы подобных творений начались ещё в советское время. Например, поэма Василия Фёдорова «Женитьба Дон-Жуана» не выдерживает совершенно никакой критики. Большой стиль начал выдыхаться на излёте ХХ века. По всей видимости, динамика жизни, компьютеризация и так далее требуют от человеческого сознания каких-то особых форм восприятия. Хотим мы этого или нет, но читать большую статью в газете сейчас просто нет времени. Кругом компьютеры, а времени всё меньше. Это странно, ведь компьютер должен обеспечивать экономию времени, а получается наоборот.
Вот и в области литературы у людей появилось клиповое сознание. Телевизор играет большую роль в жизни людей с середины ХХ века. Хотим мы этого или нет, но телевизор мы включаем. Хоть и говорят, что «никто тебя не заставляет смотреть», но - человек продукт своего времени, своей эпохи, и если человек настроен на то, чтобы эту кнопку нажимать, то осуждать его за это не стоит. Я и сам нажимаю эту кнопку. Когда я уже не в состоянии воспринимать печатный текст после напряжённого рабочего дня, но хочу новости посмотреть, - включаю телевизор, тем более что 90 процентов информации мы получаем за счёт зрения. Ведь чтение - дело нелёгкое. Взять, к примеру, «Литературную газету» прежних времён. Сейчас попробуйте её прочтите всю. В ней публиковалась масса статей, которые сгодились бы для вполне серьёзных (в том числе, научных) сборников. А нынче — дробность информации, дробность текста. Информация заменяет нам истинное знание. Информации этой слишком много — захочешь и не прочитаешь. И если раньше мы ничего не знали относительно, то теперь ничего не знаем вообще.
Состояние литературы неизбежно связано и с научно-техническим прогрессом. Научно-технический прогресс на самом деле это не эволюция, это деградация человеческого сознания. Разве прибавилось у нас счастья с появлением компьютеров и мобильных телефонов? Нет. Но, тем не менее, представить без них нашу жизнь сейчас нельзя. Вот, говорят упадок поэзии. Это ерунда. Раньше Белинский писал об упадке русской литературы, а сейчас другие критики пишут о том же, но литература ни в каком упадке не находится, поскольку таланты были, есть и будут. Земля их рождала, и это уже закон жизни и закон мировой энергии. Другое дело, что они сейчас не имеют массового признания. Есть многие писатели, вообще неизвестные не только массовому читателю, но даже и узкому кругу. Или поэты. Например, Никита Иванов. Я его печатал, он блестящий поэт, один из лучших современных поэтов, а кто его знает? Или Владимир Бояринов и Иван Переверзин, старые мои товарищи и живые классики, которых отметил ещё за первые книги матёрый гигант русской поэзии Юрий Кузнецов.
Замечательный прозаик, литературовед, критик, выдающийся русский мыслитель Владимир Иванович Гусев также неизвестен нашему телевидению, но он невероятно талантлив, хотя знает его только узкий круг писателей и читателей. И он, как человек, обладающий ясным сознанием, а человек с ясным сознанием — явление очень редкое в любые времена, без горечи, но с грустью говорит о себе: «Широко известен в узких кругах…»
Впрочем, большая литература и раньше никому особо не была нужна. Набоков, например, достаточно средний писатель второго ряда, просто раздутая величина. А коснёшься знания текстов его почитателями - не знают. Он был более интересен как поэт. Однако только и слышишь: «Набоков! Набоков!! Набоков!!!». В своё время Пушкина, Блока, Есенина тоже знало немного людей, так… только в столичных тусовках тех времён. Возьмём недавно показанный по телевидению фильм о Есенине, который все дружно грязью поливают. А он, на мой взгляд, не так уж и плох. Хотя бы тем, что перенаправил внимание от разной постмодернистской дряни к Есенину. Люди стали книги Есенина покупать, читать воспоминания о нём, а кто-то неожиданно понял, что есть великая русская поэзия.
Поэтому говорить об упадке нынешней литературы не приходится, его нет и быть не может, наша жизнь всегда в нормальном состоянии упадка, ибо она заканчивается смертью. Тем не менее, есть и прекрасные поэты, и прозаики, и критики. Другое дело, что литература начинает преобразовываться, уходить в малотиражье, в легальное подполье, в интернет …
— И как Вы относитесь к литературе в интернете?
— Сам я интернетом мало пользуюсь. Прежде всего, интернет — это средство коммуникации, а потому - дело полезное. Люди общаются, тексты читают - это хорошо. У нас в журнале «Поэзия» даже рубрика есть «Интернет-Парнас». Но многие профессиональные писатели мне жалуются, что графоманы сеть наводнили, а я отвечаю: «Ну, давай сам в эту сеть входи, наводняй её своими шедеврами, кто тебе мешает?»
А то везде коммерция сплошная, везде за деньги печатают. Интернет всё-таки это доступность и практически повсеместность. Я не знаю, приведёт ли эта форма общения к созданию каких-то шедевров или нет, но и Бог с ним, пусть не привёдет. Зато многие начинающие литераторы интернетом пользуются, это своего рода ликбез, так как не всякую литературу в магазинах найдёшь. Например, «Поэтический словарь» Квятковского сейчас трудно найти, хотя книга очень хорошая. В интернете же многое есть. Конечно, есть и оборотная сторона медали: любой начинающий графоман имеет возможность мгновенно сделать свои тексты общедоступными, а это, как привило, приводит к тому, что подавляющее число таких текстов трудно отнести к художественным. Теряется традиция работы над текстом, тем более, когда рядом нет умного редактора, который бы что-то посоветовал, подправил. Конечно, со временем, графоман поумнеет, начнёт адекватно воспринимать своё творчество, безнадёжно надеюсь я. Но пусть даже не поумнеет, — интернет обладает одной интересной особенностью (вспомним русскую пословицу о пере и топоре): если это не личный сайт графомана, то удалить размещённую на нём информацию можно не всегда, а уж если выложенные тексты проиндексированы поисковыми системами, то считай, что они остались во Всемирной сети навсегда. Так что мой совет начинающим писателям: не торопитесь сразу делать доступными всему миру свои произведения, лучше придите в литературное объединение и покажите их другим литераторам.
Послушай, я снова плачу
над фильмами и стихами.
Я плачу, а это значит,
что сердце мое – не камень,
Что сердце мое живое
колотится, замирает,
захлебывается кровью
когда я стою у края,
когда я теряю крылья,
пока я ращу их снова,
когда я молюсь о милых
для сердца. Еще живого.
Я здесь за тем, чтоб кто-то мог согреться.
Я выжила. Ты тоже сможешь, друг.
Эти стихи принадлежат Наталье Аксенико. Помните ее всем полюбившееся “Летнее платьице” и “Я тебе приснюсь”? Хочу обрадовать всех поклонников Натальи – сегодня интервью с этой синеглазой и очень искренней женщиной, автором пронзительных строк, трогательных, грустных и бесконечно добрых. Она ранима и нежна, она умеет “проснуться навзрыд” и играть “сагу на лучах рассвета” Наверное, не каждый способен так чувствовать…Но почему же душа безоговорочно откликается на каждое слово Натальи? Наверное потому, что мы слушаем себя, читая ее стихи.
О себе и своей семье
1. Наталья, представьтесь, расскажите немного о себе.
Первый и самый сложный вопрос… Как и все люди на свете, я самый обычный и самый уникальный человек. Мир интересен, многообразен и непостижим в своем многообразии. Я живу в этом мире, пробую если уж не постичь, то прочувствовать все, что преподносит мне жизнь, а уж она-то не скупится на всевозможные причуды.
В моей жизни был период театра, когда я играла на сцене; был период сектантско-эзотерического воспитания, когда я из любопытства заглянула в одно из так называемых «духовных» обществ и осталась там на несколько лет; был период туристических походов, слетов и фестивалей, когда мы с друзьями ходили в пешие, лыжные и водные походы; был период, посвященный целиком и полностью только любимому сыну…
Я оптимистичный фаталист по своей сути. Это значит, что с благодарностью принимаю все, что дается мне по жизни и всему, что меня увлекает, отдаюсь полностью с макушки до самых пят.
У меня растет замечательный сын, которого я очень люблю, у меня есть моя любимая мамочка, со мной делит дом лохматое кокер-спаниельское чудо по имени Лолита, меня окружают прекрасные, интереснейшие люди и преданные друзья.
Так что обо мне можно сказать в двух словах – счастливый человек.
2. Ваши родители творческие люди?
Думаю, да, хотя у них совсем не творческие профессии, впрочем, как и у меня. Папа в молодости неплохо рисовал, сам научился играть на баяне, чем радует людей и по сей день. Он на слух может подобрать почти любую мелодию на баяне.
Мамочка у меня у меня великолепно шьет, вышивает. Именно она привила мне с детства любовь к книгам и театру, за что я ей очень благодарна.
Стихи в нашей семье писала моя бабушка. При образовании уровня начальной школы она обладала абсолютной грамотностью. Она умерла задолго до моего рождения и ничего написанного ею, к сожалению, не сохранилось. Зато сохранились чудесные вышивки, сделанные ее руками. Любовь к рукоделию и чувство русского языка – это у меня от бабушки.
О творчестве
3. Когда начали писать, что вдохновляло?
Сочиняла всегда, сколько себя помню. В моей голове никогда не было тишины, там либо играла любимая музыка, либо разворачивались сюжеты приключенческих историй, в которых я была главным участником. Поскольку лет так до 11-12-ти я в душе была мальчишкой, то и истории были отнюдь не про дворцы и балы, а про паруса, шпаги, бродячих рыцарей и, конечно же, прекрасных барышень, которых я защищал))
Вдохновляла рутинность и обыденность. Стоять в углу (что случалось не редко в детстве), заниматься уборкой дома или идти в магазин было куда приятнее, если это время было занято интересной историей.
Истории стали приходить задолго до того, как я научилась писать, а когда все же научилась, то мне и в голову не приходило их записывать, потому что я в них просто жила. Записывать я начала стихи, лет в 13-ть. К сожалению, все, что было написано в период с 13 до 16 лет, утрачено безвозвратно вместе с детством в 1989 году. По памяти смогла восстановить только «Дом на колесах», которое было написано в 14-ть и было, пожалуй, самым любимым. По крайней мере, оно единственное, которое я помнила наизусть.
Мой дом на колесах и ночью и днем.
Он путника манит надежды огнем.
В нем окна и двери открыты друзьям
И горе, и радость – здесь все пополам.
Тепло не от печки – от добрых сердец,
Что лаской согреют, поймут, наконец,
Ведь больше всего тебе надо в пути,
Чтоб кто-то мог вместе с тобою идти.
Мой дом на колесах в дороге всегда,
Чтоб такой безысходной не была темнота.
А если устал ты, идти нету сил –
Свеча огонечком поманит в ночи.
А про вдохновение были у меня такие строчки
Вдохновение
Вдохновение было и прошло
И стихи не пишутся отныне.
В комнате уже белым-бело
На столе, на стульях и в корзине –
Всюду клочья белые. Прости,
Тоненькая в клеточку тетрадка,
Нам с тобою выпало постичь
Как без вдохновения не сладко.
4. Помните первое Ваше стихотворение или это была все-таки проза?
Первым было стихотворение. Было мне тогда лет пять. Записать его я не умела, а попросить родителей стеснялась, поэтому от него в памяти остались только две строчки:
Из детского сада бегу я скорей
И стол накрываю к приходу гостей.
5. Благодаря чему рождается у вас сюжет?
«Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…» (А. Ахматова)
Сказать, что я пишу стихи, было бы не правильно. Скорее это они пишут меня. Для меня самой это загадка. У меня есть стихи, которые я для себя называю пророческими. Эти те строчки, которые сбылись в моей жизни много позже того, как были написаны.
Есть стихи, которые я не показываю никому и уж тем более, никогда не читаю вслух из суеверного опасения, что они могут сбыться. У меня нередко возникает ощущение, что они живут сами по себе своей жизнью. Поэтому я очень редко говорю «я написала», как правило, это звучит как «ко мне пришли строчки» или как обстоит на сегодняшний день «стихи теперь ко мне приходят редко».
Как написала один из моих любимых поэтов Лена Казанцева:
«Написать бы такой стих,
Чтобы шум в голове стих.
Или был бы такой шум,
Чтобы думали что ум.»
Вот и у меня так. Иногда хочется написать что-то эдакое, зовешь-зовешь муза, а он то ли уснул, то ли другими делами занят… И, ничего, как ни старайся.))
Меня часто спрашивают: «Как ты пишешь?», и я отвечаю – ногами. Это действительно чаще всего именно так. Стихи приходят сами, не выбирая удобного времени. Это может случиться, когда я куда-то иду, еду, чем-то занимаюсь. Поэтому у меня всегда с собой ручка и блокнот, или на худой конец какой-нибудь кусочек бумаги. Со стороны это выглядит, наверное, забавно. Бежит девушка по улице вся такая сосредоточенная, потом внезапно встает посередине дороги, достает блокнот и начинает что-то писать…
Порою бывает – поймаешь строку за хвост
И начинаешь выкладывать в рифму слова…
6. Переживания влияют на творчество?
Сюжеты в любом случае рождаются из переживаний. Это могут быть переживания своей жизни, либо переживания чьей-то истории, либо какой-то придуманный сюжет, неизвестно откуда взявшийся в голове и затронувший до глубины души. Неясный свет, полутона, звуки, еле уловимый запах… все это может навеять ритмическое сочетание слов, из которого потом рождаются строчки.
Писать, Писать! – почти дышать –
Так стало вдруг необходимо,
Что эта страсть непобедимо
По венам кровь пустила вспять.
Найти себя, в себе сгореть
И прорасти цветком ли, плодом,
Так неустанно год за годом
Сгорать, отодвигая смерть.
И лишь шепчу себе: «держись…»,
Душою с каждой строчкой слита.
Писать, писать… – почти молитва –
Стихами утверждая жизнь.
7. Насколько сильно на вас влияет окружающая действительность?
Окружающая действительность влияет, несомненно. Либо случаются какие-то события, о которых хочется написать, либо она утомляет своей серостью, несправедливостью и ощущением беспомощности в ней и тогда порою хочется спрятаться в себя, а порою изменить ее, вылепив в этой действительности островок любви, красоты и радости.
Однажды на лестничной площадке я встретила потрясающего рыжего кота, поболтала с ним немного, и из этой встречи получилось стихотворение.
Ко мне пришел пушистый рыжий кот
Я гладила его, хоть знала то,
что гладить кошек уличных нельзя,
а он, мурлыча, терся возле ног
и утыкался носом в мой рукав…
ах, рыжий мой, пушистенький дружок,
мы поняли друг друга с полкивка.
ты так хотел, чтоб я взяла тебя
в свой маленький, уютный, теплый дом.
прости меня, дружище, не судьба,
ведь занят он уже другим котом.
он понял все. немного постоял,
расправил генеральские усы
и прочь ушел по снегу января,
неся свою печаль в ночную синь.
Или знакомый мне рассказал про своего чудесного кота Михрюнделя, который живет у него на даче, и настолько мне понравился его рассказ, что из него родилось стихотворение.
Свободу котам!
Свободу котам!
Не то, что в четырех стенах!
Кричать, качаясь на заборе,
И ветер ощущать в усах!
Гонять как воробьев листочки
И нюхать запах снежных звёзд
Когда они весенней ночью
Пытаются присесть на нос.
Дружить с собаками в округе
Когда домашние коты
От них в досаде и испуге
Шипя, бросаются в кусты.
Выслеживать у норки мышку
Безлунною ночной порой
И напроказившим мальчишкой
Под утро приходить домой….
Я не знакома с ним, не скрою,
Ведь жизнью городской живу,
Но лишь глаза свои прикрою,
Я вижу, словно наяву –
Под небом ярко-голубым
С природой и собою дружен
С прищуром легким озорным
Михрюндель шлепает по лужам!
О женщинах
8. Наталья, какой Вы видите женщину в современном мире?
Какой вижу или какой хочу видеть? На каждый из вопросов этого интервью можно написать если уж не книжку, то, по крайней мере, эссе. Постараюсь покороче.
))
У Роберта Рождественского есть замечательная поэма «Ожидание (монолог женщины)», в ней очень тонко и точно описаны чувства и мысли женщины. Говорят, что мужчины и женщины живут на разных планетах и говорят на разных языках, но некоторым, тем не менее, удается долететь до другой планеты, прочувствовать и написать об этом. Вот несколько строк, которыми автор описывает женщину:
«Современная женщина, современная женщина!
Суетою замотана, но, как прежде божественна!
Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!
До конца непонятная, никому не подвластная!…»
Меня восхищают очень многие нынешние женщины. Сегодня женщина имеет возможность реализоваться не только в материнстве, но и в других областях жизни. Женщины активно учатся (невзирая на возраст), строят бизнес, наравне с мужчинами, управляют предприятиями, участвуют в формировании политики, реализуются в творчестве, создают и претворяют в жизнь серьезные социальные, культурные и экологические проекты, и при этом они же любящие матери, заботливые жены и просто красавицы.
Вы замечали как много красивых женщин вокруг? А ведь это далеко не заслугами стилистов-визажистов достигается. Красота – она изнутри.
Но у этой медали, как и у любой другой, есть оборотная сторона. Женщины в современном мире стали более одинокими. Мы становимся сильными, самодостаточными, финансово независимыми, обретаем стержень внутри себя и при этом теряем опору вне. Посмотрите как много сегодня красивых, умных, успешных женщин страдают от одиночества.
Мне не хотелось бы сейчас долго рассуждать на темы «Кто виноват?» и «что делать?», хочется просто сказать несколько слов мужчинам.
Дорогие наши, любимые, пожалуйста, не забывайте о том, что мы женщины. Внутри каждой из нас живет маленькая девочка, которой очень нужна ваша крепкая рука, ваша сильная доброта, ваша ласковая надежность, ваше восхищение и поддержка, ваша любовь и забота. Не стесняйтесь быть сильными рядом с нами, позволяйте нам слабости, нам это очень-очень нужно!
Областной конкурс начинающих журналистов
«Новый взгляд»
(2010)
Номинация
«Интервью»
Название работы:
«Какими они выросли, дети, пережившие войну?»
Работа Меньшиковой Алёны Александровны ,
ученицы 10 Б класса
МОУ Вешкаймской СОШ № 2
Имени Б.П. Зиновьева
Вешкаймского района
Ульяновской области
Адрес школы: 433100
Ульяновская область, р.п. Вешкайма,
ул. Труда,6а
Домашний адрес : р.п. Вешкайма,
ул. 2-я Садовая, 3-2
Руководитель работы: Кузьмина Татьяна Ивановна ,
учительница русского языка и литературы
2010
Какими они выросли, дети, пережившие войну?
(Интервью с поэтом В.И. Пырковым)
Война и детство. Два эти слова рядом –чудовищно, противоестественно!
22 июня 1941.Война…Как страшное проклятье, она встала поперёк человеческих жизней, словно разорвав мир на две половины, на одной из которых – радость, жизнь, счастье, на другой – боль, смерть.
Мы, подростки начала 21 века, только читаем и слышим о Великой Отечественной войне. Больно и страшно.
Может, не надо читать и слушать об этом? Надо. Чтобы не черствели наши души, чтобы мы учились отзываться на чужую боль, разделять её, сострадать, чтобы мы понимали, какая жестокая шла борьба за жизнь и как тяжело досталась Победа нашему народу, какой великий подвиг милосердия он совершил.
Какими они выросли, дети, выжившие в войну, пережившие войну?
Я обязана рассказать о своём дедушке, В.И. Пыркове, взять интервью.
Это важно для меня, о нём должны знать мои ровесники.
В преддверии 65 – летия Великой Победы я встретилась с поэтом В.И. Пырковым, членом Союза писателей с 1971 года, автором сборников стихов «Алый снег» (1966) , «Колокола под снегом: Рассказы. Стихи» (1970), «Свет берез: Стихи» (1976), « Материнская речь: Стихи» (1980) , «Лилии с ближних озер: Рассказы» (1982). Несколько лет В. И. Пырков возглавлял Ульяновскую областную писательскую орга низацию. После
переезда в г. Саратов работал в журнале «Волга» заведующим отделом поэзии.
Ныне В.И. Пырков проживает в Саратове.
Многое связывает поэта с нашим краем. Родился в 1935 году в городе Ульяновске. В окна дома, где он жил, все время смотрела Волга с ее необъятными поймами, блиставшими неисчислимыми звездами озер.
Я в роли журналиста.
Владимир Иванович, что Вам больше всего запомнилось из детства?
6 лет мне было, когда началась Великая Отечественная война.
Помню, что на улице, где я жил, стоял «красный» дом с чёрным громкоговорителем. Из него тогда я и услышал о начале войны.
(Я была на Венце, пыталась найти дом, где в детстве жил мой дедушка.
Помню постоянное чувство голода. До сих пор самая любимая еда – картошка в мундире. Это одно из главных блюд моего детства.
Щедрая ульяновская земля приютила детей, вывезенных из блокадного Ленинграда. Дом поэта Языкова стал для них родным домом. А ещё помню, как городские ребятишки отдавали детдомовцам ломтики хлеба с несколькими сладкими кристалликами – школьный завтрак. А лицо одного ленинградского мальчика, похожего от голода и горя на сморщенного старичка, никогда не забыть мне.
А помните ли Вы долгожданный день Победы?
Конечно, помню. Об этом сообщил всё тот же громкоговоритель. Но только теперь он был обвит майским розовым вьюнком. Помню, все ликовали, обнимали друг друга. А один раненый с костылём, никого не стыдясь, упал и обнимал землю. Помню салют на площади у памятника Ленину – незабываемое зрелище! Салют моего детства.
Как складывалась Ваша жизнь после войны?
После семилетки поступил в радиотехникум и окончил его с отличием. Был послан работать в Московский физический институт имени
Лебедева, а оттуда - в научную экспедицию филиала Академии наук СССР, которая была развернута в Крыму. Затем служил три года в рядах Советской Армии.
Вернувшись в родной Ульяновск, поступил учиться в педагогический институт. В студенческие годы приобщился к журналистской работе, что и определило мою дальнейшую судьбу.
Владимир Иванович, известно, что на формирование личности человека влияют родные, близкие люди, семья. О ком Вы сохранили благодарную память? Кто был примером для Вас?
Мой отец, Иван Георгиевич. В 1918 он сражался с белогвардейцами в составе Железной Дивизии Гая. Похоронен в братской могиле на Венце.
Моя мать, Екатерина Алексеевна Кабанова. В годы гражданской войны работала машинисткой у Гимова. Она прекрасно рисовала и в молодости продавала картины на Голубковском бульваре. (Эту удивительную женщину с ясными, добрыми глазами я видела только на фотографии).
В семье сильные педагогические традиции. Дядя матери, Андрей Сергеевич Кабанов, учился на учительских курсах, организованных И.Н. Ульяновым, впоследствии готовил его детей, в том числе и Володю Ульянова, к поступлению в гимназию. В 1887 году он поставил подпись в аттестате Владимира Ульянова. Позднее, когда я учился в школе № 1, был я удостоен чести сидеть за той партой, за которой когда-то сидел В.И. Ульянов (Ленин).
Как мама, я тоже люблю рисовать. Больше с натуры акварелью. В основном шиповник, подмаринник, таволгу, июньские рассветы и июльские обильные росы, старые озёра и речные заводи. Да и в стихах о том же:
О, как синева перекатов легка!
Под майской лазурью несясь быстротечно,
Красна будь бурливостью жизни, река,
И - вечна!
Владимир Иванович, а есть произведение, которое Вы считаете главным в своей жизни?
Думаю, это поэма «Дом на Венце». В ней я нарисовал образ учительницы военных лет:
Там девушка в защитной гимнастёрке,
Остриженную голову склоня,
Как и других, жалеючи меня,
Помедлив, выставляет мне пятёрки.
Ещё едва ль оправясь от раненья,
Читает нам из Пушкина она,
Как горница из его стихотворенья
Янтарным блеском вся озарена.
Над чем Вы сейчас работаете?
Над поэмой «Спуск Железной Дивизии». Пишу стихи.
Спасибо. Творческих успехов Вам, здоровья.
Это человек с необычайно чистой душой. На его долю выпало голодное военное детство. Но никакие страдания не сломили его. Он сумел остаться человеком, достойным, скромным, трудолюбивым. Даже став известным поэтом, он очень критично оценивает свою жизнь.
«Только теперь понимаю, - говорит он, насколько стремительно летит время. Его не остановить. Но уплотнить можно. Каждодневной
задачей. Выполнением этих творческих задач. Оглядываюсь: выпущено
мной несколько книг стихов и прозы, написаны десятки статей, очерков. И подступает неудовлетворенность самим собой. Мог больше. Мог лучше. Под знаком этой неудовлетворенности и собираюсь жить».
Вот судьба моего дедушки, выстоявшего в горькую годину войны, сохранившего светлую душу, полного творческих сил.
Григорьев, И. Н. «Стихи мои, бегом, бегом...»: [интервью с поэтом И. Н. Григорьевым / записала С. Пономарева] // Псковская правда. - 1992. - 14 мая.
«СТИХИ МОИ БЕГОМ, БЕГОМ…»
Этот сборник хранится в нашей редакционной библиотеке. С титульного листа смотрит парень с внешностью киноактера: широкие брови вразлет, пронзительные глаза, темный вихор волос и ямочка на подбородке. Под портретом подпись: «Псковской правде» от крестника сердечно. Игорь Григорьев». Сборник стихов «Листобой» вышел в издательстве «Молодая гвардия» ровно 30 лет тому назад.
Много потом было в литературной жизни Игоря Григорьева разных книг. Его печатали разные издательства - «Советская Россия», «Советский писатель», «Лениздат», другие, но эта, одна из первых книг, для редакции самая памятная.
Позже он участвовал в переводе многих книг зарубежных поэтов, писал прозу. Успел попробовать себя и в драматургии - еще в 1943-ем году, в немецком тылу, в партизанском отряде, была поставлена его пьеса «Черный день». Военная тема поначалу и стала основной в его творчестве. Поэтому накануне самого святого нашего праздника - Дня Победы я отправилась к бывшему разведчику, четырежды раненному в боях, патриарху псковской поэзии Игорю Григорьеву, чтобы поздравить его и взять интервью.
- Игорь Николаевич, как вы относитесь к тому, что слово патриот, всегда высоко почитавшееся на Руси, стало едваь ли не ругательным? Похоже, что своим нигилизмом мы способны разрушить даже единственное святое, что осталось у нас, русских, от послереволюционного периода - память о Великой Отечественной. Очень мало молодых мам приводит сегодня малышей 9 мая к Вечному огню…
Мне, как и другим моим сверстникам горько и тошно слышать в магазинных «сражениях» возмущенное: «Когда вы все перемрете?». Я никогда не иду с удостоверением, без очереди, хотя у меня вторая группа инвалидности, но от этого не легче. Да, мы сейчас чувствуем, что нам не по себе и, наверное, это чувство испытывают не только старики. Россия унижена? Да. Татарстан, понимаешь ли, об ъявляет, что все это время находился «под русским игом». А что же тогда нам-то, русским, говорить? Горько и обидно. Убежден: нет более высокого и несчастного и народа, чем русский. И чем наш народ велик, так это тем, что он всегда на равных относился к другим. Ну, какая, мне, русскому, разница, что тот - еврей, тот - молдаванин, кто-то еще - калмык. Мы ведь все люди. Но то, что происходит сегодня, мне не нравится, хотя я понимаю: и назад дороги нет, СССР был империей зла.
Я свято верю в Родину. Наивно полагать, что Россию можно растоптать, что сейчас пытаются сделать некоторые. Если Россия погибнет, погибнет и мир. Так я думаю. Много раз она переживала трудные времена, но ведь жива. А что касается патриотизма… Помню, когда я по заданию подполья стал работать переводчиком в немецкой комендатуре в Плюссе (мне было тогда 19 лет) моя помощница Люба Смурова как-то и говорит: «Жизни бы за Родину не пожалела…». Хмыкнул я тогда: дескать, красивые слова. А ее через несколько дней немцы взяли - не успела в картотеку положить карточки агентов немецкой школы диверсантов, задержалась у партизан. У нее дома сразу сделали обыск, арестовали. Каждый день ждал ареста и я. Стоило ей произнести мое имя, и все. Немцы, ведь не дураки, понимали, что она, молоденькая хромая девчушка не может быть фигурой в таком деле. Ее держали месяц. Она ничего не сказала, хотя знала очень много. Потом ее расстреляли вместе с теткой и двоюродной сестрой. Такие люди, я верю, всегда будут, пока будет Россия.
- Вы потом не вспоминали ее в стихах?
Три стихотворения ей посвятил.
- Игорь Николаевич, что мне нравится в ваших военных стихах, так это то, что они неодназначны, как жизнь. Вы не кричите «ура-ура», а показываете войну, какой ее увидели…
Жизнь сложна. Отец мой четыре георгиевских креста получил в царской армии, дослужился до штабс-капитана, был любимцем Брусилова, а в 18-ом стал начальником Порховской ЧК. Все не просто. Вот так и на войне. Я по-немецки читать и писать научился раньше, чем по-русски. Учила меня немка, которая жила на нашем хуторе. Потом наши ее с небрежностью расстреляли за то, что людям помогала. И в подполье нашем, кстати сказать, один паренек тоже был немец, так что я против того, чтобы из-за национальности ярлыки клеить.
А знаете ли вы, что немцы сами расстреливали не часто? В основном наших же, русских полицаев, и нанимали для таких дел. Поэтому мои стихи не против немцев, а против войны. В любом обличье. Да, мы не звали немцев в наш дом. Но многие шли не по собственной воле сюда - их гнали. Этого тоже забывать нельзя.
- В редакцию приходит много писем со стихами. Таковыми, во всяком случае, считают их авторы, уверенные, что все, о чем им думается, интересно и читателям, и главное, непременно должно увидеть свет. Похоже, эти люди незнакомы с пастернаковскими строками:
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Вы хотите, чтобы я дал какой-нибудь совет этим авторам?
- Да нет, не совет. Быть может, вы кого-нибудь просто протрезвите. Поэзия ведь не рифмоплетство…
Вы думаете, я что-нибудь понимаю в Поэзии? Упаси меня Бог. Это как в океане. Можно взять на пробу каплю воды, кусочек грунта, но и только. Что такое Поэзия, кто ответит? А что такое Бог? Доброта, Совесть, Чистота? Все, вроде, так и все лишь детали. Вот так и стихи. Все тем же любимым вами Пастернаком сказано: «И чем случайней, тем вернее стихи слагаются навзрыд». Не скрою: я б хотел быть поэтом, но поэт я или нет, я не знаю.
В «Псковской правде» меня впервые напечатали, когда мне было 33 года, а первая книга стихов вышла у меня в 37 лет. Да и в это-то я поверить не мог, решил для себя, что не раньше, чем в 40 лет предложу что-нибудь для печати, просто вмешался случай. Впрочем, на заседания отделения Союза писателей я ходил и стихи там показывал, а меня нещадно ругали.
Что еще могу сказать начинающим? Сейчас, в нашем деле, как никогда трудно. У меня нашелся спонсор - издательство «Путь». Решило издать книгу моих новых стихов. Посчитали поначалу, что 8 тысяч потребуется на оформление, а потом, после «вхождение в рынок» оформление потянуло еще на 50. Вот и смотрите: 60 тысяч рублей и два года каторжной работы - вот, что такое издать сборник стихов сегодня.
- Значит, по-вашему поэзия - это только божий дар? А как же жизненный опыт? Вы-то, наверное, не зря мыкались в жизни, перепробовали кучу дел - были и студентом, и грузчиком, и промысловым охотником, и геологом.
Да, опыт нужен, но это побочно. Главное все же - искра божья. Ну, как я могу петь, когда я глухонемой? И на то, чтобы сеять капусту, варить щи, тоже нужен талант. Жизненный опыт - это второе, а третье - это профессиональные навыки. Скажем, иду я, и закат меня поразит, или волк завоет, или лось выплывет навстречу, медведь тут нас с сыном чуть не заломал, - но писать об этом стихи я тут же не стану. Вам ведь не интересны эти описания, верно? Важно, что у меня в душе. И получается, что поэзия - это как лов рыбы. Держишь, держишь удильник, а очнешься, когда уже блеснет рыбина. Не поймать, не уловить сам момент ловли. А мы даже из поэзии пытаемся делать моду. Николай Рубцов вон сколько лет был почти никому не интересен, и вдруг - мода. И все завопили: «Прекрасный русский поэт!».
- Ну, завопили-то, когда Рубцова уже не было в живых, а пока был жив, работал на траловом флоте, в газете, не замечали.
Да. Он ведь очень сложен, хотя это скрыто за внешней простотой. Нет, поэзия - это не материя на штаны. И как об ъяснить кому-то, что писать - это и вместо пива, и вместо воздуха, и вместо любви? У Маяковского об этом сказано четче: «Скрипка, и немножко нервно».
- Игорь Николаевич, вижу у вас на стене ваш портрет работы прославленного портретиста Ильи Глазунова. Вы, верно, познакомились с ним в «ленинградский период»?
Вовсе нет. Писал он его в Москве. Если вам интересно, могу рассказать, как было дело. С Глазуновым свели меня друзья. Он тогда никакой «шишкой» не был, и общались мы с ним запросто. Когда я к нему прибыл для работы, у него как раз была дама, мне незнакомая, прекрасно одетая. По правде сказать, таких нарядов, как у нее, я никогда не видывал. Она предложила подвезти меня в центр. Едем. Машина какая-то длинная, «не наша». К Красной площади под ъехали, ей честь отдают. Вышла она из машины, руку протянула мне для поцелуя. Позже я узнал, что то была Фурцева, тогдашний министр культуры.
- Так вы пообщались с высшим «культурным начальством»?
Нет-нет. Я всегда был далек от начальства. Как говорится, минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.
- Вот вы заговорили о Фурцевой, а я поймала себя на мысли, что в вашей судьбе и творчестве, как, наверное, и у других поэтов, многое определила, как выразился Блок, Прекрасная Дама.
Да, волею судеб первая Прекрасная Дама, Александра Анатольевна Агафонова, спасла меня в госпитале, потом привела в свой дом. Муж ее, адмирал Балтфлота, погиб в блокаду. Сама она была меньшиковского роду, дочь петроградского генерал-губернатора. Это была удивительная семья, в доме у них бывали Сергей Есенин, Игорь Северянин. Там я познакомился с тем, что мне никогда и не снилось. Александра Анатольевна была строгим ценителем, и, когда я фальшивил и кривил душой в стихах, говорила: «Конь вышел из борозды».
Вторая Прекрасная Дама встретилась мне в Ленинградском университете. Это профессор Вильгельминина Антонина Александровна. В блокаду она спасла университетскую библиотеку. Позже муж ее эмигрировал, за что ее исключили из профессоров. Такая он, жизнь. Я сейчас собираюсь написать книгу «Великие женщины». Я считаю, их три для каждого человека: Божья Матерь, Родина и мама.
- Я давно слышала, что ваш сын - знаменитость, вице-президент международного института резервных возможностей человека, врач-психиатр и нарколог с именем. А недавно узнала, что у него вышла книга прозы «Накануне чуда». Как вы смотрите на литературные опыты сына?
Да, Гриша врач. И врач хороший. К нему многие просятся на лечение, даже из Феодосии, хотя там есть Довженко. Верно и то, что у института есть имя. У него филиалы во Франции, в Финляндии, открывают еще один - в Швейцарии. Гриша очень занят. Ему бы, может, и хотелось только писать, но много другой работы. Считаю, он мог бы быть неплохим прозаиком. В детстве еще он начал писать стихи, но я сказал: « Будешь писать в два раза лучше, чем я - пиши. Иначе - не имеет смысла».
А писать ему есть о чем. У него была трудная жизнь на подводной лодке, где он был врачом, был в экстримальных ситуациях, он держался. Да и сейчас молодцом! Всю зиму купается в проруби по 45 минут на морозе.
- Игорь Николаевич, на этом мы не ставим точку, ладно? Давайте, как-нибудь, когда у домашнего очага соберется вся ваша семья, продолжим разговор. Ведь все члены вашей семьи, насколько мне известно, имеют самое непосредственное отношение к литературе, искусству, а значит, к вдохновению.
Интервью взяла С.ПОНОМАРЕВА
Здравствуйте, мои любимые и дорогие! В этом году я вышла из отпуска по уходу за ребенком, отправила дочку в детский сад, а сама пошла учиться — заканчивать свой университет. Мне выпала радость учиться вместе с девушкой, которая пишет прекрасные стихи. И я очень хочу познакомить вас с ней и её творчеством.
Да, это интервью с поэтом, который пока ещё малоизвестен, но я уверена, что впереди у этой девушки — великое будущее на творческой стезе. И прочитав сегодня некоторые её стихотворения, вы это тоже поймёте!
Итак, позвольте представить вам — Светлана Танкович — уроженка и жительница Минска (Беларусь). Я не буду вам долго о ней рассказывать. Только попрошу вас поддержать её «выход в свет через интернет» в комментариях внизу странички. Я думаю, что для Светы это будет приятно — прочесть ваши, несомненно, положительные отзывы о её творчестве. В общем, поддержите молодого поэта!
Свое первое слово я сказала. Перейдём непосредственно к интервью с поэтом. И я сразу передаю слово Светлане.
Светлана Танкович: Всем привет. Очень приятно, что мне выпал такой шанс представить вам своё творчество. Надеюсь, вам понравится.
Я: Света, меня всегда интересует, как всё начиналось. Поэтому с такого вопроса я и начну наше интервью. Как давно ты начала писать стихи?
Светлана Танкович: На самом деле давно. Первое стихотворение написала в 11 лет.
Я: Ты ведь помнишь историю создания своего первого стихотворения? Расскажи нам.
Светлана Танкович: Да, помню. Это было лето. Я и две мои сестры отдыхали в деревне у бабули. Это чудесное место, которое располагает к тому, чтобы писать и писать много. И так получилось, что мы поругались и спорили много, уже точно не помню, в чём было дело, но моя агрессия и злость пролились на бумагу моим первым стихотворением «Странник».
Странник
Во мраке ночь,
Скрываясь от судьбы,
Идёт на ощупь,
Боясь предчувствия беды.
Он чёрный странник,
Владелец темноты.
Он ищет лишь свободы,
Он ищет теплоты.
Но где тепло во мраке ночи
И где согреться страннику в тиши?
Ответ один:
Нет в темноте свободы,
И негде нам укрыться от судьбы.
Я: Как интересно! Чаще всего я слышу от многих, что началом их творческому ручейку становится первая влюблённость. А вот тебя к этому подтолкнули совсем другие эмоции. И это еще раз утверждает меня в мысли, что вдохновением может человеку послужить любая эмоция, которую он испытывает .
Света, пару лет назад я имела удовольствие услышать, как ты читаешь свои стихи. Это было очень вдохновенно! Если бы я их просто прочла, а не услышала, я бы их совсем по-другому восприняла. Скажи, как тебе удаётся добиваться такого вдохновлённого звучания, вызывая полное внимание у слушателя?
Светлана Танкович: На самом деле я считаю, что читать и на самом деле понимать стихи краше самого автора мало кто может. У творческих людей очень тонкая и чувствительная натура. Каждое моё стихотворение — это кропотливая работа, на которую нередко уходит много времени. Некоторые стихи я пишу в течение года или даже двух. И дело не в том, что это не получается. У каждого творения свой настрой, и мне как автору не хочется его нарушать. Стихи — это звуки души, и если она не настроена как скрипка Страдивари, она не будет играть чисто. И как говорят классики, «Желание писать — болезнь души, умение писать — почти лекарство» .
Я: На самом деле есть немало поэтов, которые стесняются сами читать свои творения. Дашь им пару советов?
Светлана Танкович: Я тоже очень нервничаю, когда читаю на публике. Первыми слушателями всегда были мои близкие. Но вот интересный факт: чем больше я нервничаю, тем больше чувств вкладываю в прочтение, тем более эмоционально это звучит. Не бойтесь. Найдите тех, кто хочет вас слушать и вы поймёте, что читать свои стихи — это настоящее удовольствие! Начните с близких.
Я: Расскажи, а где ты уже выступала со своими стихотворениями?
Светлана Танкович: Начинала я в школе. Сейчас уже публикуюсь в студенческой газете «Пачатковец» в нашем БГПУ. Также есть у меня небольшое достижение: я заняла 2 место на конкурсе чтецов в Барановичах со своим стихотворением «Баллада о лжи».
Баллада о лжи
Я ненавижу ложь,
Сей сладкий демон,
Что отравляет душу,
Как осенний дождь.
Так ненароком подкрадётся
И в сердце тайно заберётся.
Так сладко шепчет, манит сном.
Так сладко шепчет ложь кругом…
— Всё будет так, как ты захочешь,
Лишь только стоит пожелать.
Всё будет так, как ты попросишь,
Но надо лишь слегка соврать.
— О, будь ты проклята, старуха!
Мне без тебя уже не жить.
Ты заставляешь лгать
Тем людям, что мне очень дороги.
Какую цену заплатить,
Чтоб от тебя мне откупиться?
Какую цену заплатить,
Чтоб стать свободным,
Вольной птицей.
Какую цену мне тебе, старуха, заплатить!?
— Но… милый. Оглянись!
Я не старуха.
Внимал ты сладости
моих речей
И красоты моей не видел.
Ослеп от глупости своей.
И оглянулся паренёк
И видит: перед ним
мерцает светлый огонёк.
Он как надежда перед ним.
Иль сон, иль явь — не разберёшь.
— Неужто ты меня манишь,
Прекрасное созданье?
Не уж я вижу пред собой
Само очарование.
О, как приятен голос твой
И блеск очей,
Столь крупных изумрудов.
О, как мне нужен облик твой,
Твой зов мне очень нужен.
Вновь обманула…
Коварный гений — ложь.
В глаза пустила пыль обмана.
Надежды на спасенье гаснет пламя.
Немало времени пройдёт,
И вот — уже старик
Вплетает в будний трёп
так яро
Свой лживый никому ненужный крик.
Он одинок
Средь паутин, изъянов,
Портретов, дорогих людей, обманов.
Всего один. И рядом с ним лишь та
Была, на чьих плечах лежит вина.
Нектар дурмана старцу подольёт…
Сквозь жизни свет его во тьму ведёт.
Весь мир не обмануть,
Но обмануть легко себя…
Я: Браво! Света, есть ли у тебя какие-либо планы дальше ?
Светлана Танкович: Конечно, планы есть. С детских лет мечтала о небольшой книжке со своей поэзией. Начала писать рассказы. Также уже есть несколько миниатюр в прозе.
Я: Что же, желаю тебе успехов, полной самореализации и массы читателей-почитателей! Спасибо тебе за интервью. А теперь давай оставим наших читателей наедине с твоими стихами.
Светлана Танкович: Спасибо. Приятного чтения!
Творчество Светланы Танкович
Я в омут упаду твоих очей…
Я в омут упаду твоих очей,
И в мыслях я тебя касаюсь,
Тону я в таинстве твоих речей,
Весь мир от счастья забывая.
Дышать мне тяжело, когда ты рядом,
И с каждым днём в глаза твои смотреть сложней,
Лишь поцелуй твой будет для меня наградой,
Наградой будет свет твоих очей!
С тобою рядом находиться — пытка.
Боюсь я не сдержать своих страстей,
Душа наружу рвётся пылко,
Когда ты рядом, нет меня сильней.
Я для тебя луну с небес достану
И отопру любую дверь.
Я на других смотреть не стану,
Лишь только мне поверь,
поверь.
Друзья, Светлана разрешила мне самостоятельно отобрать несколько стихотворений для публикации. И сейчас я хочу вам представить те её стихи, которые лично мне кажутся изумрудами души. Надеюсь, вы проникнетесь ими не меньше моего.
Огни большого города…
Огни большого города
Горят без выходных,
Они хотят напомнить нам,
Что город наш не спит.
Он сонной пеленой
Окутан лишь местами,
Но в сердце, как и днём,
Сейчас бушует пламя.
Огни горят, приветствуя
всех путников, гостей.
С опаской, но охотливо
Встречают всех людей.
Огни всего лишь бережно
Проводят вас домой.
Им всё равно, кто вы:
Банкир или босой.
Сон-малыш
Сон-малыш заходит в дом.
Он как славный милый гном,
Голосок — волшебный звон.
Звон глаза закрыть велит.
Кто не дремлет? Кто не спит?
Одеялом не укрыт?
Кто с подушкою не дружит,
На перине не лежит?
Сон владения обходит,
С деток спящих глаз не сводит.
Пристально за всем следит:
Кто не дремлет, кто не спит?
Итак, милые мои, интервью с поэтом окончено, стихи прочитаны, осталось дело за малым: оставить комментарий ниже и поддержать Светлану своим словом.
Кстати, я на этом не прощаюсь надолго. Скоро я познакомлю вас еще с одной девушкой и её творчеством. Так что, до скорого!
Чтобы быть в курсе всех новых событий на блоге Полосатая Жизнь , оформите подписку ! Я Вам всегда рада!!
А чтобы сделать мне приятное, пробежитесь по кнопочкам соцсетей