В 1890 году 18-летняя Матильда Кшесинская - еще никому неизвестная, но подающая больше надежды девочка, заканчивает Императорское театральное училище. По обычаю после выпускного показательного выступления Матильду и других выпускников представляют венценосной фамилии. Особенное благоволение к юному дарованию проявляет Александр III, с восторгом следящий за пируэтами и арабесками танцовщицы. Правда, Матильда была приходящей воспитанницей училища, а таким не полагалось присутствовать на праздничном банкете с членами царской семьи. Однако Александр, заметивший отсутствие хрупкой темноволосой девушки, приказал немедленно ввести ее в залу, где им и были произнесены судьбоносные слова: «Мадмуазель! Будьте украшением и славою нашего балета!»
За столом Матильду усадили рядом с цесаревичем Николаем, который, несмотря на свое положение и юный возраст (ему тогда было 22 года), не был замечен к тому времени ни в одной амурной истории, где он смог бы продемонстрировать свой пыл и темперамент. Пыл и темперамент - нет, а преданность и нежность - очень даже.
Мечты о женитьбе
В январе 1889 года по приглашению великого князя Сергея Александровича в Петербург прибывает принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская - внучка английской королевы Виктории. Остановившейся во дворце Белосельских-Белозерских девушке был представлен цесаревич Николай (Александр III приходился принцессе крестным отцом). За шесть недель, что будущая императрица России прибывала в Петербурге, она успела покорить кроткое сердце будущего императора и пробудить в нем неистовое желание связать себя с ней узами брака. Но когда до дошли слухи, что Николай хочет жениться на Алисе, он, приказал сыну забыть об этом желании. Дело в том, что Александр с супругой Марией Федоровной надеялись женить сына на дочери претендента на престол Франции Луи-Филиппа Луизе Генриетте, которую американская газета The Washington Post даже нарекла «воплощением женского здоровья и красоты, изящной спортсменкой и очаровательным полиглотом».
К моменту знакомства с Кшесинской Николай уже намеревался жениться на Алисе Гессен-Дармштадтской. Фото: Commons.wikimedia.org
Это уже потом, в 1894 году, когда здоровье императора стало резко ухудшаться, а Николай с несвойственной ему горячностью продолжал настаивать на своем, отношение изменилось - благо сестра Алисы Великая княгиня Елизавета Федоровна, способствовала не только сближению престолонаследника и принцессы, помогая в переписке влюбленных, но и скрытыми методами воздействовала на Александра. Вследствие всех этих причин весной 1894 года и появился манифест, в котором объявили о помолвке цесаревича и Алисы Гессен-Дармштадской. Но это было после.
«Малютка» Кшесинская и Никки
А в 1890 году, когда Николай мог только переписываться со своей Алисой, его неожиданно знакомят с Матильдой Кшесинской - по мнению некоторых историков, хитроумный Александр решил, что нужно отвлечь Николая от его любви и направить энергию в другое русло. Прожект императора удался: уже летом цесаревич пишет в дневнике: «Малютка Кшесинская положительно меня занимает…» - и регулярно посещает ее выступления.
Матильда Кшесинская влюбилась в будущего императора с первого взгляда. Фото: Commons.wikimedia.org «Малютка» Кшесинская прекрасно понимала, в какую игру она вступает, но только едва ли могла осознать, насколько далеко продвинется в отношениях с членами царской фамилии. Когда в общении с Николаем наметился сдвиг, Матильда объявила отцу - известному польскому танцовщику, выступавшему на сцене Мариинского, - что стала возлюбленной Николая. Отец выслушал дочь и задал лишь один вопрос: осознает ли она, что роман с будущим императором ничем не кончится? На этот вопрос, который она и сама себе задавала, Матильда ответила, что желает испить чашу любви до дна.
Ровно два года длился роман темпераментной и яркой балерины и не привыкшего демонстрировать свои чувства будущего императора России. Кшесинская испытывала по-настоящему сильные чувства к Николаю и даже считала отношения с ним знаком судьбы: и он и она были «отмечены» цифрой два: он должен был стать Николаем Вторым, а ее на сцене назвали Кшесинская-2: в театре также работала старшая сестра Матильды Юлия. Когда их отношения только начались, Кшесинская восторженно писала в своем дневнике: «влюбилась в Наследника с первой нашей встречи. После летнего сезона в Красном селе, когда я могла встретиться и говорить с ним, мое чувство заполнило всю мою душу, и я только о нем и могла думать…»
Встречались возлюбленные чаще всего в доме семьи Кшесинских и особенно не таились: при дворе никакие секреты были невозможны, да и сам император прикрывал глаза на роман сына. Даже имел место случай, когда в дом нагрянул градоначальник, спешивший сообщить, что государь спешно требует сына к себе в Аничков дворец. Однако для соблюдения приличий для Кшесинской был куплен особняк на Английской набережной, где возлюбленные могли видеться уже безо всяких помех.
Конец истории
Отношения закончились в 1894 году. Матильда, готовая с самого начала к такому исходу, не билась в истерике, не плакала: сдержанно прощаясь с Николаем, она держит себя с достоинством, подобающим королеве, но никак не брошенной любовнице.
Известие о расставании балерина восприняла спокойно. Фото: Commons.wikimedia.org Невозможно утверждать, что это был преднамеренный расчет, однако поведение Кшесинской привело к положительному результату: Николай всегда с теплотой вспоминал свою подругу, а на прощание попросил ее обращаться к нему всегда на «ты», называть по-прежнему домашним прозвищем «Никки» и в случае беды всегда обращаться к нему. К помощи Николая Кшесинская позднее действительно прибегнет, однако исключительно в профессиональных целях, касающихся закулисных театральных интриг.
На этом месте их отношения были окончательно разорваны. Матильда продолжала танцевать и с особенным вдохновением парила над сценой, когда видела в царской ложе своего бывшего любовника. А Николай, надевший корону, целиком погрузился в государственные заботы, павшие на него по смерти Александра III, и в тихий омут семейной жизни с желанной Аликс, как он нежно называл - бывшую принцессу Алису Гессен-Дармштадтскую.
Когда только состоялась помолвка, Николай честно рассказал о своей связи с балериной, на что та ответила: «Что прошло, то прошло и никогда не вернется. Все мы в этом мире окружены соблазнами, а когда мы молоды, то не всегда можем бороться, чтобы устоять перед искушением… Я люблю тебя даже сильнее с тех пор, как ты рассказал мне эту историю. Твое доверие так глубоко трогает меня… Смогу ли я быть его достойной?..»
P.S.
Несколькими годами позже Николая ждали страшные потрясения и ужасный конец: Русско-японская война, Кровавое воскресенье, череда убийств высокопоставленных чиновников, Первая мировая война, народное недовольство, переросшее в революцию, унизительная ссылка его и всей семьи, и, наконец, расстрел в подвале Ипатьевского дома.
Матильда Кшесинская с сыном. Фото: Commons.wikimedia.org
Кшесинскую же ждала иная судьба - слава одной из самых богатых женщин Империи, любовная связь с Великим князем Сергеем Михайловичем, от которого она родит сына, эмиграция в Европу, роман с Великим князем Андреем Владимировичем, который даст ребенку свое отчество, и слава одной из лучших балерин своего времени и одной из самых привлекательных женщин эпохи, вскружившей голову самому императору Николаю.
Матильда Феликсовна Кшесинская
родилась 1 сентября 1872 в Лигово, что под Петербургом, в семье артистов балета Мариинского театра.
Отцом девочки был танцовщик и и оперный певец Феликс Кшесинский
, а мать – балерина Юлия Долинская.
Матильда была последним тринадцатым ребенком в творческой семье и имела ласковое прозвище Малечка, Маля. Старшие брат и сестра Матильды тоже были актерами. Так что творческая атмосфера в семье не могла не сказаться на становлении девочки.
В 8 лет Матильда стала посещать Императорское театральное училище, а в 15 летбрала уроки у Христиана Иогансона, который остался её учителем на долгие годы, даже тогда, когда она стала признанной артисткой. В 1890 году Матильду зачислили в Мариинский театр, где в первый свой сезон она станцевала в 21 опере и в 22 балетах.
Роман Матильды Кшесинской и Николая II
Но только ли благодаря своему таланту юная балерина достигла таких успехов? Конечно же нет!
Императорский балет всегда являлся частью придворной жизни. Во время выпускного бала Матильда знакомится со скромным юношей и будущим императором, Николаем II.
Это знакомство было одобрено родителями Николая, которые хотели, чтобы сын стал мужчиной.
Флирт молодых людей привел к взаимному влечению. Огонь, охвативший Матильду, обжег и безвольного, инертного Николая. И как обжег! Спустя 60 лет Ксешинская прочтет в дневнике последнего русского царя, изданном за границей, что чувствовал он в то лето: «Ксешинская... мне положительно очень нравится», «Стояние у театра дразнило воспоминания...», «Вернулся... в Красное Село и в тот же вечер был в театре...». Чувство цесаревича было искренним. После первого свидания, когда наследник приехал в дом к Кшесинским под видом гусара Волкова, он писал Матильде: «До сих пор хожу, как в чаду...»
В 1984 году было объявлено о помолвке цесаревича с Алисой Гессенской и любовь молодых людей была обречена. Но Николай обещал во всем помогать Матильде и разрешил обращаться к нему в письмах на «ты». Больше Николай к Кшесинской не ездил. Но, человек чести, расставшись с возлюбленной, он попросил князя Сергея Михайловича заботиться о ней.
Матильда Кшесинская не считалась безупречной красавицей, но, несомненно, была незаурядной женщиной. Она обладала огромной энергией, удивительной силой воли и прекрасно разбиралась в жизненных проблемах. Она умела делать добро, но также, умела и изощренно мстить. Многочисленные фотографии запечатлели эту женщину самодовольной, с вызывающим взглядом.
Была ли Кшесинская великой балериной?
Конечно, нет. Во всяком случае, с Анной Павловой ее и сравнивать нельзя. И, тем не менее, именно Кшесинская властвовала на петербургской балетной сцене. Весь репертуар театра был в ее ведении. Прима просто ставила в известность дирекцию Мариинки, что тогда-то будет танцевать такой-то спектакль - и это выполнялось!
Первенство на сцене было для нее главным, и она никогда не уступала его без борьбы.
Матильда наслаждалась своей властью в театре. Она руководила Мариинкой. Первой ее жертвой стал князь Волконский. Стремясь как-то скрыть короткие ноги, балерина отказалась от фижм, за что дирекция наложила на нее какой-то пустячный штраф. Но вмешался царь, приказ тут же отменили, а князь Волконский вынужден был подать в отставку.
Капризы Кшесинской решали всё. Часто это заканчивалось несправедливостью в отношении к другой балерине. Фаворитка зорко присматривала за своими конкурентками, сама исполняла главные партии в половине спектаклей, а дирекцию держала, что называется, в ежовых рукавицах. Если Кшесинской не давали роль в очередном балете, об этом тотчас же узнавал император, и она ее получала. Когда в балете, предназначенном для дня коронации, Матильде Кшесинской умышленно не дали роли (щадя чувства молодой императрицы), она, как всегда, обратилась к Ники. Композитору было предложено дописать балет специально для Кшесинской - в результате в спектакль ввели новую партию «желтой жемчужины».
Любовница Романовых -Матильда Кшесинская
Но Кшесинская, надо отдать ей должное, умела трогать сердца балетоманов. Техника ее была безупречна, и она постоянно шлифовала свое мастерство. Одной из коронных партий Ксешинской была партия Эсмеральды. Балерина выходила в белой тунике, розовом трико и атласных туфельках, в прелестной шапочке, украшенной золотыми монетами. Словом, это была Эсмеральда не Гюго, а Петипа. Но самым большим ее творческим успехом стала Аврора из «Спящей красавицы». Успех был ошеломляющим. Кшесинская удостоилась похвалы самого Чайковского, который даже задумал написать для нее балет. Увы, этому так и не суждено было сбыться - вскоре композитор умер.
Во всех партиях облик Матильды был неизменен. Газеты ехидничали: «Напрасно госпожа Кшесинская, играя нищенку, не сняла своих бриллиантовых серег и роскошного жемчужного ожерелья. Просящая милостыню, и вдруг в бриллиантах - несуразно». Неизменен был и стиль ее танца: техника всегда превалировала над чувствами. Если Анна Павлова вкладывала в образ всю душу, Кшесинская во всех ролях оставалась блистательной премьершей.
Искусство Матильды Кшесинской могло расцвести лишь в условиях императорского театра, тесно связанного с царским двором. Не случайно ее называли балериной-монархисткой, танцовщицей русского классического академизма. А это предполагало царственность, аристократичность, холодную строгость манер. Содержащий классическую законченность, ее танец все же отличался бравурностью, кокетливостью, пикантностью. И хотя манера танца Кшесинской становилась все более архаичной, виртуозность техники балерины приводила в восторг зрителей Мариинки.
Ей хотелось танцевать все. Но, несмотря на титанические усилия - она занималась в Петербурге и за границей у лучших преподавателей, - первенство ускользало. Кшесинская царствовала в балете несколько лет и ушла со сцены Мариинского театра, еще полная сил, в 1903 году для балерины началась пора гастролей по Европе.
Матильда Феликсовна была хозяйственна и довольно расчетлива - всегда вела расходные книги. Немыслимое богатство дало ей возможность купить участок в лучшей части Петербурга, на Кронверкском проспекте, а также построить дворец, который по роскоши не уступал царским апартаментам. К тому же здесь находились и винный погреб, где хранились изысканные вина, и прачечная, и коровник, и гаражи для авто, выезды...
Особой страстью Кшесинской были драгоценности, каждую из которых она хранила в специальном мешочке или коробочке. В дневнике она с упоением описывает бесценные безделушки, которые во множестве получала от царской семьи, в том числе и первый подарок от Ники - золотой браслет с драгоценными камнями. Подарок действительно был «небольшой» - далее подношения становились все роскошнее...
У нее была слабость - рулетка. В казино Матильду Феликсовну звали «мадам 17», поскольку она ставила только на 17. Расчетливый игрок, Матильда умела и проигрывать. Вставая из-за стола после проигрыша, она всегда улыбалась. Она не теряла формы, участвовала в спектаклях, отправлялась в турне. В 1936 году выступала в лондонском благотворительном концерте, а ей было тогда уже 64 года.
Удары судьбы не ломали эту женщину. Когда кончились деньги, она с мужем поселилась в небольшом домике в парижском предместье. Жалоб от нее никто никогда не слышал. В тяжелые для семьи времена Кшесинская открыла в Париже балетную студию. Ее ученицами были видные танцовщицы, наши и зарубежные звезды - сама Марго Фонтейн приезжала из Лондона брать у нее уроки.
В 1958 году труппа Большого театра приехала на гастроли в Париж. Могла ли она не пойти на их спектакли? «Я плакала от счастья, - вспоминала она. - Россия способна, как никто, сочетать технику и вдохновение». Галина Уланова привела ее в восторг. Матильда Феликсовна попросила одного из своих друзей подойти к балерине и передать ей восхищение ее мастерством и талантом. Сама не посмела - общение, пусть даже краткое, с такой эмигранткой, как она, было для Улановой слишком опасным.
Намного пережив мужа, Кшесинская до конца жизни сохраняла прекрасную память. Она взялась за перо и оставила нам живые свидетельства о былом.
Матильда Феликсовна Кшесинская прожила очень долгую жизнь: как говорят, «мафусаилов век» - почти сто лет. Она умерла в Париже в 1971 году и похоронена на знаменитом русском кладбище в Женевьев -дю -Буа.
которые принимали участие в шоу Ильи Авербуха и Первого канала.
БОЛЕРО в исполнении Натальи Осиповой и Романа Костомарова.
Если Вам понравилась моя заметка о Матильде Феликсовне Ксешинской — оставьте свой комментарий, или поделитесь ей со своими друзьями.
С первых выступлений на сцене ее сопровождали слухи, повышенный интерес бульварных газет и многочисленных поклонников. Интерес к этой своеобразной и яркой женщине не ослабевает и в наши дни. Кем же была Матильда Кшесинская - эфирным созданием, всецело преданным искусству, или жадной охотницей за властью и богатством?
Первая ученица
Свои воспоминания, написанные в конце жизни, Кшесинская начала с легенды. Когда-то юный отпрыск графского рода Красинских бежал из Польши в Париж от родственников, охотившихся за его громадным состоянием. Спасаясь от наемных убийц, он сменил фамилию на "Кшесинский". Его сын Ян, прозванный "златогласным словиком", то есть соловьем, пел в варшавской опере, прославился и как драматический актер. Умер в 106 лет, передав потомкам не только долголетие, но и тягу к искусству. Сын Феликс стал танцовщиком, блистал на сцене Мариинского театра, уже немолодым женился на балерине Юлии Доминской, матери пятерых детей. В новом браке родилось еще четверо, все они, кроме рано умершего первенца, сделали успешную карьеру в балете.
В том числе младшая Матильда, которую в семье звали Малечкой.
Миниатюрная (153 см), изящная, большеглазая, она покоряла всех веселым и открытым нравом. С первых лет жизни обожала танцевать, охотно посещала репетиции вместе с отцом. Тот смастерил дочке деревянную модель театра, где Малечка с сестрой Юлией разыгрывали целые представления. А вскоре игры сменились тяжелым трудом - девочек отдали в театральное училище, где приходилось заниматься по восемь часов в день. Впрочем, балетную науку Матильда постигала легко и сразу вышла в первые ученицы. Уже через год после поступления она получила роль в балете Минкуса "Дон Кихот". Скоро ее начали узнавать на сцене, появились первые поклонники...
От праведных трудов Малечка отдыхала в родительском имении Красницы под Петербургом. Ей навсегда запомнились походы за ягодами, катание на лодке, многолюдные приемы - отец обожал гостей и сам готовил для них экзотические польские кушанья. На одном из семейных приемов юная кокетка расстроила чью-то свадьбу, влюбив в себя жениха. И рано поняла, что нравится мужчинам - не красотой (нос слишком длинный, ноги короткие), а яркостью, энергией, блеском глаз и звонким смехом. И, конечно, талантом.
Брошь на память
Свой роман с неженатым наследником Матильда описывает в воспоминаниях очень скупо. В начале 1894 года Николай объявил, что женится на Алисе, в апреле состоялась их помолвка, в ноябре, уже после его всхождения на престол - свадьба. Но нет ни строчки об уязвленном женском самолюбии в воспоминаниях Кшесинской, рассчитанных на массового читателя:
"Чувство долга и достоинства было в нем развито чрезвычайно высоко... Он был добрый и простой в обращении. Все и всегда были им очарованы, а его исключительные глаза и улыбка покоряли сердца" - о Николае II. А это об Александре Федоровне: "В ней Наследник нашел себе жену, целиком воспринявшую русскую веру, принципы и устои царской власти, женщину умную, сердечную, больших душевных качеств и долга".
Они расстались, как сказали бы сейчас, цивилизованно. Именно поэтому Николай II продолжал покровительствовать Кшесинской, более того, вместе с женой они выбрали подарок для Матильды к 10-летию ее балетной карьеры - брошь в виде сапфировой змеи. Змея символизирует мудрость, сапфир - память, и балерине хватало мудрости не делать свою карьеру на очень личных воспоминаниях о прошлом.
Увы, постарались за нее и современники, распускавшие по стране сплетни, где переплетались были и небылицы, и, потомки, обнародовавшие через сто с лишним лет дневники Кшесинской, не предназначенные для посторонних глаз. Об этом взвешенно высказался в интервью "Российской газете" епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов) после выхода ролика-трейлера к фильму "Матильда", который снимает известный режиссер Алексей Учитель (см. ниже).
К сожалению, как это часто бывает, за скандальными дискуссиями никого и никогда не интересовала личность неординарной женщины и великолепной балерины, которую сделали знаменитой все-таки не громкие романы (в том числе с великими князьями Сергеем Михайловичем, от которого родила сына, и Андреем Владимировичем), а талант и упорный труд.
Бегство с чемоданчиком
В 1896 году она получила вожделенное звание прима-балерины, танцевала ведущие партии в "Щелкунчике" и "Лебедином озере". К выразительности русской школы Матильда добавила виртуозную технику итальянской. При этом она старалась вытеснить конкурентов-иностранцев с питерской сцены и продвигала местные юные таланты, в том числе гениальную Анну Павлову. Кшесинская блистала в Париже, Милане, родной Варшаве, где "Газета Польска" писала: "Ее танец разнообразен, как блеск бриллианта: то он отличается легкостью и мягкостью, то дышит огнем и страстью; в то же время он всегда грациозен и восхищает зрителя замечательною гармонией движений".
Уйдя из труппы Мариинки, она стала гастролировать самостоятельно, беря за выступление 750 рублей - громадные по тем временам деньги. (Плотники и столяры зарабатывали в июле 1914 года от 1 рубля 60 копеек до 2 рублей в день, чернорабочие - 1 рубль - 1 рубль 50 копеек. - Авт.). Гвоздем ее выступлений была главная партия в балете "Эсмеральда" по роману Виктора Гюго, последний раз исполненная вскоре после начала Первой мировой войны. В тот день ей особенно горячо аплодировали, а под конец поднесли огромную корзину цветов. Ходили слухи, что цветы прислал сам царь, который присутствовал на представлении.
Ни он, ни она не знали, что видятся последний раз.
В годы войны Матильда помогала раненым: на свои деньги оборудовала два госпиталя, вывозила солдат в театр, а иногда, скинув туфли, танцевала для них прямо в палате. Для друзей, уходивших на фронт или приехавших в отпуск, устраивала приемы - придворные связи помогали добывать продукты и даже запрещенное "сухим законом" шампанское. Последний прием состоялся накануне Февральской революции, после которой "царская содержанка" бежала из дома в чем была, прихватив сына, чемоданчик с украшениями и любимого фокстерьера Джиби.
Она поселилась у своей верной горничной Людмилы Румянцевой, а оставшийся в особняке дворецкий-швейцарец приносил ей спасенные вещи вместе с грустными новостями. Ее особняк разграбили солдаты, а потом там разместился штаб большевиков. Кшесинская подала на них в суд, но законы в России больше не действовали. Она бежала в Кисловодск, где прожила три с половиной года: голодала, прятала драгоценности в ножке кровати, спасалась от чекистов. На Курском вокзале ее провожал Сергей Михайлович.
Уже в Париже ее навестил следователь Соколов, рассказавший о гибели великого князя, которого вместе с другими Романовыми сбросили в шахту под Алапаевском...
Слезы примы
В 1921 году, после смерти родителей великого князя Андрея Владимировича, он женился на Матильде, получившей "наследственную" фамилию Романовская-Красинская. Муж занялся политикой, поддерживая притязания своего брата Кирилла на канувший в Лету российский престол. Сын не желал работать - пользуясь своей красотой, "Вово де Рюсс" жил на содержании пожилых дам. Когда кончились накопления, кормить семью пришлось Матильде. В 1929 году она открыла в Париже балетную студию. И вновь обрела славу: лучшие балерины мира приезжали в ее школу, ее приглашали на заседания Всемирной федерации балета, журналисты выпытывали, как ей удается сохранять форму. Она честно отвечала: два часа прогулок и физических упражнений каждый день.
В 1936 году 64летняя прима станцевала легендарную "Русскую пляску" на сцене Ковент-гарден, заслужив бурю аплодисментов. А в 1940м бежала от войны на юг Франции, где ее сына арестовало гестапо, заподозрив (по-видимому, не зря) в участии в Сопротивлении. Кшесинская подняла все связи, побывала даже у самого начальника тайной государственной полиции (гестапо) группенфюрера СС Генриха Мюллера, и Владимир был освобожден. С окончанием войны вернулась прежняя жизнь, перемежаемая печальными событиями - уходили друзья, в 1956м умер муж. В 1958 году в Париж приехал на гастроли Большой театр, и Матильда расплакалась прямо в зале: ее любимое искусство не погибло, императорский балет жив!
Она скончалась 5 декабря 1971 года, не дожив нескольких месяцев до столетия. Похоронили ее на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, рядом с мужем, а через несколько лет в ту же могилу лег сын, так и не продолживший род Кшесинских-Красинских.
"Не требование запретов, а предупреждение о правде и неправде..."
ЕПИСКОП ЕГОРЬЕВСКИЙ ТИХОН (ШЕВКУНОВ):
Фильм Алексея Учителя претендует на историчность, а трейлер озаглавлен ни больше ни меньше как "Главный исторический блокбастер года". Но после его просмотра я, честно признаюсь, не могу понять: зачем авторы сделали это именно так? Зачем дотрагиваться до этой темы вот таким образом? Зачем они заставляют зрителя поверить в историчность напридуманных ими душераздирающих сцен "любовного треугольника", в которых Николай и до, и после женитьбы мелодраматически мечется между Матильдой и Александрой. Зачем императрица Александра Федоровна изображена демонической фурией, идущей с ножом (я не шучу!) на свою соперницу? Мстительная, завистливая Александра Федоровна, несчастная, чудная, великолепная Матильда, слабовольный Николай, бросающийся то к той, то к другой. Объятия с Матильдой, объятия с Александрой... Что это - авторское видение? Нет - клевета на реальных людей". < >
Наследник счел своим долгом рассказать невесте о Матильде. Есть письмо Аликс своему жениху, где она пишет: "Я люблю тебя даже сильнее с тех пор, как ты рассказал мне эту историю. Твое доверие так глубоко трогает меня... Смогу ли я быть его достойной?!" Любовь последнего русского императора Николая Александровича и императрицы Александры Федоровны, поразительная по глубине чувств, верности и нежности, продолжалась на земле до их последнего мученического часа в Ипатьевском доме в июле 1918 года. < >
Не требования запретов, а предупреждение о правде и неправде - вот цель, которую можно и должно ставить в связи с предстоящим широким показом фильма. Если фильм будет соответствовать трейлеру, достаточно будет того, чтобы просто широко рассказать о реально бывшей истории. Собственно, что мы сейчас и делаем. А дальше зритель будет решать сам.
РЕЖИССЕР ФИЛЬМА "МАТИЛЬДА" АЛЕКСЕЙ УЧИТЕЛЬ:
Для меня главное избежать эстетической пошлости. Вымысел возможен, когда помогает лучше узнать главных героев картины. < >
Я считаю, что "кровавый" и "безвольный" - не самые справедливые характеристики Николая II. Этот человек вступил на трон в 1896 году и до 1913 года - за 17 лет правления - привел страну с помощью людей, которых он собрал во власти, к расцвету политическому, экономическому, военному. Да, у него были недостатки, он был противоречив, но он создал самую мощную Россию за все время ее существования. Она была первой в Европе, второй в мире по финансам, экономике, по многим показателям.
Издательство «Центрполиграф» выпустило «Воспоминания» знаменитой балерины . Несмотря на то, что эта книга мемуаров писалась совместно с ее мужем Великим Князем Андреем Владимировичем, в ней Матильда Феликсовна довольно откровенно рассказывает о своем романе с Наследником, будущим императором , отношениях с Великим Князем Сергеем Михайловичем и другими поклонниками, многие из которых предлагали звезде сцены не только свою любовь, но и брачный союз. публикует выдержки из этих мемуаров.
Четырнадцатилетней девочкой я кокетничала с молодым англичанином Макферсоном. Я им не увлекалась, но мне нравилось кокетничать с молодым и элегантным юношей. В день моего рождения он приехал со своей невестой, это меня задело, и я решила отомстить. Пропустить этот афронт даром я не могла. Выбрав время, когда мы все были вместе и его невеста сидела рядом с ним, я ненароком сказала, что люблю по утрам до кофе ходить за грибами. Он любезно спросил меня, не может ли пойти со мной. Этого мне только и нужно было - значит, клюнуло. Я ответила в присутствии невесты, что если она даст ему разрешение, то я ничего не имею против. Так как это было сказано в присутствии всех гостей, то ей ничего не оставалось, как дать требуемое согласие. На следующее утро мы отправились с Макферсоном в лес за грибами. Он мне тут подарил прелестное портмоне из слоновой кости с незабудками - подарок вполне подходящий для барышни моего возраста. Грибы мы собирали плохо, и к концу прогулки мне казалось, что он совсем позабыл про свою невесту. После этой лесной прогулки он стал писать мне любовные письма, присылал цветы, но мне это скоро надоело, так как я им не увлекалась. Кончилось это тем, что свадьба его не состоялась. Это был первый грех на моей совести.
(после выпускного спектакля)
Государь сел во главе одного из длинных столов, направо от него сидела воспитанница, которая должна была читать молитву перед ужином, а слева должна была сидеть другая, но он ее отодвинул и обратился ко мне:
А вы садитесь рядом со мною.
Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам:
Смотрите только не флиртуйте слишком.
Перед каждым прибором стояла простая белая кружка. Наследник посмотрел на нее и, повернувшись ко мне, спросил:
Вы, наверное, из таких кружек дома не пьете?
Этот простой вопрос, такой пустячный, остался у меня в памяти. Так завязался мой разговор с Наследником. Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, все было как сон. По поводу этого вечера в Дневнике Государя Императора Николая Второго под датой 23 марта 1890 года было записано: «Поехали на спектакль в Театральное училище. Была небольшая пьеса и балет. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками». Так я узнала через много лет об его впечатлении от нашей первой встречи.
Нас все более влекло друг к другу, и я все чаще стала подумывать о том, чтобы обзавестись собственным уголком. Встречаться у родителей становилось просто немыслимым. Хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают. Но как сказать об этом родителям? Я знала, что причиню им огромное горе, когда скажу, что покидаю родительский дом, и это меня бесконечно мучило, ибо родителей своих, от которых я видала лишь заботу, ласку и любовь, я обожала. Мать, говорила я себе, еще поймет меня как женщина, я даже была в этом уверена, и не ошиблась, но как сказать отцу? Он был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар, принимая во внимание те обстоятельства, при которых я покидала семью. Я сознавала, что совершаю что-то, чего я не имею права делать из-за родителей. Но... я обожала Ники, я думала лишь о нем, о моем счастье, хотя бы кратком...
Я нашла маленький, прелестный особняк на Английском проспекте, № 18, принадлежавший Римскому-Корсакову. Построен он был Великим Князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он жил. Говорили, что Великий Князь боялся покушений и потому в его кабинете первого этажа были железные ставни, а в стену был вделан несгораемый шкаф для драгоценностей и бумаг.
Наследник стал часто привозить мне подарки, которые я сначала отказывалась принимать, но, видя, как это огорчает его, я принимала их. Подарки были хорошие, но не крупные. Первым его подарком был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами. Я выгравировала на нем две мне особенно дорогие и памятные даты - нашей первой встречи в училище и его первого приезда ко мне: 1890-1892.
Я устроила новоселье, чтобы отпраздновать мой переезд и начало самостоятельной жизни. Все гости принесли мне подарки к новоселью, а Наследник подарил восемь золотых, украшенных драгоценными камнями чарок для водки.
После переезда Наследник подарил мне свою фотографию с надписью: «Моей дорогой пани», как он меня всегда называл.
Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мною. Я даже подыскала себе премиленькую дачку на берегу Дудергофского озера, очень удобную во всех отношениях. Наследник не возражал против этого плана, но мне дали понять, что это может вызвать излишние и нежелательные толки, если я так близко поселюсь от Наследника. Тогда я решила нанять дачу в Коерове, это был большой дом, построенный в эпоху Императрицы Екатерины II и имевший довольно оригинальную форму треугольника.
Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ.
После своего возвращения из Кобурга Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на «ты» и обращаться к нему в случае необходимости. На это письмо Наследник мне ответил замечательно трогательными строками, которые я так хорошо запомнила: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».
В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда Наследник его впервые привез ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революции и испытаний. Много спустя я узнала, что Ники просил Сергея следить за мной, оберегать меня и всегда обращаться к нему, когда мне будет нужна его помощь и поддержка.
Трогательным вниманием со стороны Наследника было выраженное им желание, чтобы я осталась жить в том доме, который я нанимала, где он у меня так часто бывал, где мы оба были так счастливы. Он купил и подарил мне этот дом.
Для меня было ясно, что у Наследника не было чего-то, что нужно, чтобы царствовать. Нельзя сказать, что он был бесхарактерен. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был почти что всегда правильным, но он не умел настаивать на своем и очень часто уступал. Я не раз ему говорила, что он не сделан ни для царствования, ни для той роли, которую волею судеб он должен будет играть. Но никогда, конечно, я не убеждала его отказаться от Престола. Такая мысль мне и в голову никогда не приходила.
Приближались коронационные торжества, назначенные на май 1896 года. Повсюду шла лихорадочная подготовка. В Императорском театре распределялись роли для предстоящего парадного спектакля в Москве. Обе труппы должны были быть объединены для этого исключительного случая. Хотя Москва располагала своей балетной труппой, но туда командировались в дополнение артисты Петербургской труппы, и я была в их числе. Я должна была там танцевать в обыкновенных спектаклях балет «Пробуждение Флоры». Однако мне не дали роли в парадном спектакле, для которого ставили новый балет, «Жемчужина», на музыку Дриго. Репетиции к этому балету уже начались, главная роль была дана Леньяни, а остальные роли распределены между другими артистками. Таким образом, оказалось, что я не должна была участвовать в парадном спектакле, хотя я уже имела звание балерины и несла ответственный репертуар. Я сочла это оскорблением для себя перед всей труппой, которого я перенести, само собою разумеется, не могла. В полном отчаянии я бросилась к Великому Князю Владимиру Александровичу за помощью, так как я не видела никого вокруг себя, к кому могла бы обратиться, а он всегда сердечно ко мне относился. Я чувствовала, что только он один сможет заступиться за меня и поймет, как я незаслуженно и глубоко была оскорблена этим исключением из парадного спектакля. Как и что, собственно, сделал Великий Князь, я не знаю, но результат получился быстрый. Дирекция Императорских театров получила приказ свыше, чтобы я участвовала в парадном спектакле на коронации в Москве. Моя честь была восстановлена, и я была счастлива, так как я знала, что это Ники лично для меня сделал, без его ведома и согласия Дирекция своего прежнего решения не переменила бы.
Ко времени получения приказа от Двора балет «Жемчужина» был полностью срепетирован и все роли были распределены. Для того чтобы включить меня в этот балет, Дриго пришлось написать добавочную музыку, а М.И. Петипа поставить для меня специальное па-де-де, в котором я была названа «желтая жемчужина»: так как были уже белые, черные и розовые жемчужины.
В предыдущем сезоне сцена меня не увлекала, я почти не работала и танцевала не так хорошо, как следовало бы, но теперь я решила взять себя в руки и начала усиленно заниматься, чтобы быть в состоянии, если Государь приедет в театр, доставить ему удовольствие своими танцами. В этот сезон, 1896/97 года, Государь и Императрица посещали балет почти каждое воскресенье, но Дирекция устраивала всегда так, чтобы я танцевала по средам, когда Государь не бывал в театре. Сперва я думала, что это происходит случайно, но потом я заметила, что это делается намеренно. Мне это показалось несправедливым и крайне обидным. Так прошло несколько воскресений. Наконец Дирекция дала мне воскресный спектакль; я должна была танцевать «Спящую красавицу». Я была вполне уверена, что Государь будет на моем спектакле, но узнала - а в театре все узнается очень быстро, - что Директор театров уговорил Государя поехать в это воскресенье в Михайловский театр посмотреть французскую пьесу, которую он не видел в предыдущую субботу. Совершенно ясно было для меня, что Директор нарочно сделал все возможное, чтобы помешать Государю видеть меня, и с этой целью уговорил его ехать в другой театр. Тогда я не стерпела и впервые воспользовалась данным мне разрешением Государя непосредственно обращаться к нему. Я написала ему о том, что делается в театре, и добавила, что мне становится совершенно невозможно при таких условиях продолжать служить на Императорской сцене. Письмо было передано лично в руки Государя Великим Князем Сергеем Михайловичем.
В этом сезоне четыре Великих Князя: Михаил Николаевич, Владимир Александрович, Алексей и Павел Александровичи - оказали мне трогательное внимание и поднесли брошь в форме кольца, усыпанного бриллиантами, с четырьмя крупными сапфирами, а на футляре была прикреплена дощечка с их выгравированными на ней именами.
Летом того же года, когда я жила у себя на даче в Стрельне, Ники через Великого Князя Сергея Михайловича передал мне, что в такой-то день и час он проедет верхом с Императрицею мимо моей дачи, и просил, чтобы я непременно была к этому времени у себя в саду. Я выбрала такое место в саду на скамейке, где меня Ники мог хорошо видеть с дороги, по которой он должен был проезжать. Точно в назначенный день и час Ники проехал с Императрицей мимо моей дачи и, конечно, меня отлично видел. Они проезжали медленно мимо дома, я встала и сделала глубокий поклон и получила ласковый ответ. Этот случай доказал, что Ники вовсе не скрывал своего прошлого отношения ко мне, но, напротив, открыто оказал мне милое внимание в деликатной форме. Я не переставала его любить, и то, что он меня не забывал, было для меня громадным утешением.
Приближалось десятилетие моей службы на Императорской сцене. Обыкновенно артистам давали бенефис за двадцать лет службы или прощальный, когда артист покидал сцену. Я решила просить дать мне бенефис за десять лет службы, но это требовало особого разрешения, и обратилась я с этой просьбою не к Директору Императорских театров, а лично к Министру Императорского Двора барону Фредериксу, милому и симпатичному человеку, который всегда относился ласково и благоволил ко мне. Когда мне был назначен прием у Министра, я особенно тщательно обдумала свой туалет, чтобы произвести на Министра наивыгоднейшее впечатление. Я была молодая и, как в то время писали в газетах, стройная и грациозная. Я выбрала платье шерстяное, светло-серого цвета, которое облегало мою фигуру, и того же цвета треугольную шляпу. Хотя это может показаться дерзким с моей стороны, но я себе понравилась, когда взглянула в зеркало, - довольная собою, я поехала к Министру.
Он меня очень мило встретил и наговорил комплиментов по поводу моего туалета, который ему очень понравился. Мне доставило огромное удовольствие, что он оценил мое платье, и тогда я уже смелее обратилась к нему со своей просьбою. Он сразу любезно согласился доложить о ней Государю, так как вопрос о назначении бенефиса вне общих правил зависел исключительно от Государя. Видя, что Министр не торопится меня отпустить, я сказала ему, что только благодаря ему я делаю хорошо 32 фуэте. Он посмотрел на меня удивленно и вопросительно, недоумевая, чем он может мне в этом помочь. Я ему объяснила, что, для того чтобы делать фуэте не сходя с места, необходимо иметь перед собой ясно видимую точку при каждом повороте, а так как он сидит в самом центре партера, в первом ряду, то даже в полутемном зале на его груди ярко выделяются своим блеском ордена. Мое объяснение очень понравилось Министру, и с очаровательной улыбкой он проводил меня до дверей, еще раз обещав доложить мою просьбу Государю и давая мне понять, что, конечно, отказа не будет. Ушла я от Министра обласканная и очень счастливая. Бенефис я, конечно, получила, и опять это сделал для меня мой незабываемый Ники. Для своего бенефиса я выбрала воскресенье, 13 февраля 1900 года. Мне это число всегда приносило счастье.
Артисты обыкновенно в день своих бенефисов получали из Кабинета Его Величества так называемый Царский подарок, большею частью шаблонную золотую или серебряную вещь, иногда разукрашенную цветными камнями, смотря по разряду подарка, но непременно с Императорским орлом или короною. Мужчины обыкновенно получали золотые часы. Особым изяществом эти подарки не отличались. Я очень опасалась, что получу такое украшение, которое неприятно будет носить, и просила через Великого Князя Сергея Михайловича сделать все возможное, лишь бы меня не наградили подобным подарком. И действительно, в день бенефиса Директор Императорских театров князь Волконский пришел ко мне в уборную и передал мне Царский подарок: прелестную брошь в виде бриллиантовой змеи, свернутой кольцом, и посередине большой сапфир-кабошон. Потом Государь просил Великого Князя Сергея Михайловича мне передать, что эту брошь он выбирал вместе с Императрицей и что змея есть символ мудрости...
Великий Князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил мое платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесет мне много счастья в жизни. Я побежала наверх к себе и быстро переоделась в новое платье. Весь вечер прошел удивительно удачно, и мы много танцевали. С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт...
В течение лета Великий Князь Андрей Владимирович стал все чаще и чаще приезжать на репетиции в Красносельский театр. Наша прекрасная драматическая артистка Мария Александровна Потоцкая, которая была моим большим другом, дразнила меня, говоря: «С каких это пор ты стала увлекаться мальчиками?» Он, правда, был моложе меня на шесть лет. А потом начал все время приезжать ко мне в Стрельну, где мы так чудно и мило проводили время. Вспоминаю те незабываемые вечера, которые я проводила в ожидании его приезда, гуляя по парку при лунном свете. Но иногда он запаздывал и приезжал, когда уже солнце начинало всходить и поля благоухали запахом срезанного сена, что я так любила. Памятен мне день 22 июля, день ангела Великой Княгини Марии Павловны, его матери. На ее именины всегда устраивался в Ропше пикник с музыкой и цыганами. Он не мог рано приехать ко мне в Стрельну, но обещал все же непременно приехать, если только там не засидятся чересчур поздно, возвращаясь к себе обратно в Красное Село. С волнением я ждала его, и, когда он появился, моему счастью не было предела, тем более что у меня не было уверенности, что он сможет ко мне заехать. Ночь была чудесная. Мы долгие часы сидели на балконе, то говоря о чем-то, то слушая пение просыпающихся птиц, то шелест листьев. Мы чувствовали себя как в раю. Эту ночь, этот день мы никогда не забывали, и каждый год мы праздновали нашу годовщину.
По приезде в Париж я почувствовала себя нехорошо, пригласила врача, который, осмотрев меня, заявил, что я в самом первом периоде беременности, около месяца всего, по его определению. С одной стороны, это известие было для меня большой радостью, а с другой стороны, я была в недоумении, как мне следует поступить при моем возвращении в Петербург. Тут я вспомнила про укус обезьянки в Генуе, не отразится ли этот укус на наружности моего ребенка, так как говорили, что сильное впечатление отражается на ребенке. Пробыв несколько дней в Париже, я вернулась домой, предстояло пережить много радостного, но и много тяжелого... Мне, кроме того, предстоял трудный сезон впереди, и я не знала, как я его выдержу в таком состоянии.
Перед Великим постом давали премиленький балет «Ученики г-на Дюпрэ», в двух картинах, в постановке Петипа на музыку . Я танцевала роль Камарго, и в первом действии у меня был очаровательный костюм субретки, а во втором - тюники. Сцена была близка от кресел первого ряда, где сидели Государь с Императрицей и членами Императорской фамилии, и мне пришлось очень тщательно обдумать все мои повороты, чтобы не бросалась в глаза моя изменившаяся фигура, что можно было бы заметить лишь в профиль. Этим спектаклем я закончила сезон. Я не могла уже больше танцевать, шел шестой месяц. Тогда я решила передать мой балет «Баядерка». Я была с ней в самых лучших отношениях, она постоянно бывала у меня в доме, очень веселилась и увлекалась Великим Князем Борисом Владимировичем, который называл ее «ангелом». Со дня ее выхода из училища (1899) публика и балетные критики сразу обратили на нее внимание и оценили ее. Я видела в ней зачатки крупного таланта и предвидела ее блестящее будущее.
У меня родился сын, это было рано утром 18 июня, во втором часу. Я еще долго проболела с высокой температурой, но так как я была сильная и здоровая по натуре, то сравнительно скоро стала поправляться. Когда я несколько окрепла после родов и силы мои немного восстановились, у меня был тяжелый разговор с Великим Князем Сергеем Михайловичем. Он отлично знал, что не он отец моего ребенка, но он настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на все, остаться при мне и ограждать меня как добрый друг. Он боялся за мое будущее, за то, что может меня ожидать. Я чувствовала себя виноватой перед ним, так как предыдущей зимой, когда он ухаживал за одной молоденькой и красивой Великой Княжной и пошли слухи о возможной свадьбе, я, узнав об этом, просила его прекратить ухаживание и тем положить конец неприятным для меня разговорам. Я так обожала Андрея, что не отдавала себе отчета, как я виновата была перед Великим Князем Сергеем Михайловичем.
Трудный вопрос стал передо мною, какое имя дать моему сыну. Сперва я хотела назвать его Николаем, но этого я и не могла, да и не имела права сделать по многим причинам. Тогда я решила назвать его Владимиром, в честь отца Андрея, который всегда ко мне так сердечно относился. Я была уверена, что он ничего против этого иметь не будет. Он дал свое согласие. Крестины состоялись в Стрельне, в тесном семейном кругу, 23 июля того же года. Крестными были моя сестра и наш большой друг, полковник , служивший в Лейб-Гвардии Уланском Ее Величества полку. Согласно обычаю, я как мать не присутствовала на крестинах. В этот день Великий Князь Владимир Александрович подарил Вове чудный крест из уральского темно-зеленого камня с платиновой цепочкой. Увы, этот драгоценный подарок остался в моем доме в Петербурге. Летом, когда я уже встала, меня посетил Великий Князь Владимир Александрович. Я была еще очень слаба и приняла его лежа на кушетке и держа своего младенца на руках в пеленках. Великий Князь стал передо мною на колени, трогательно утешал меня, гладил по голове и ласкал меня... Он знал, он чувствовал и понимал, что у меня творится на душе и как мне нелегко. Для меня его посещение было громадной моральной поддержкой, оно дало мне много сил и душевное спокойствие.
В моей домашней жизни я была очень счастлива: у меня был сын, которого я обожала, я любила Андрея, и он меня любил, в них двух была вся моя жизнь. Сергей вел себя бесконечно трогательно, к ребенку относился как к своему и продолжал меня очень баловать. Он всегда был готов меня защитить, так как у него было больше возможностей, нежели у кого бы то ни было, и через него я всегда могла обратиться к Ники.
На Рождество я устроила для Вовы елку и пригласила маленькую внучку Рокфеллера, которая жила в нашей гостинице и часто играла с Вовой, копаясь на берегу моря в песке. Эта маленькая Рокфеллер подарила Вове вязаные туфли. К сожалению, мы ее больше нигде не встретили и потеряли совершенно из виду.
Всю жизнь я любила строить. Конечно, мой дом в Петербурге был самой большой и интересной постройкой в моей жизни, но были и менее значительные. Так, в Стрельне, при даче, я построила прелестный домик для своей электрической станции с квартирой для электротехника и его семьи. В это время в Стрельне нигде не было электричества, даже во дворце, и моя дача была первая, и единственная, с электрическим освещением. Все кругом мне завидовали, некоторые просили уступить им часть тока, но у меня станции едва хватало для себя. Электричество было тогда новинкой и придало много прелести и уюта моей даче. Затем я построила в Стрельне еще один домик, в 1911 году, о котором стоит сказать несколько слов. Мой сын, когда ему было лет двенадцать, часто жаловался, что он меня мало видит дома из-за моих продолжительных репетиций. В утешение я ему обещала, что все вырученные за этот сезон деньги пойдут на постройку ему маленького домика на даче, в саду. Так и было сделано; на заработанные мною деньги я ему построила детский домик с двумя комнатами, салоном и столовой, с посудой, серебром и бельем. Вова был в диком восторге, когда осматривал домик, окруженный деревянным забором с калиткой. Но я заметила, что, обойдя комнаты и весь дом кругом, он был чем-то озабочен, чего-то как будто искал. Потом он спросил меня, где же уборная. Я ему сказала, что дача так близко, что он сможет сбегать туда, но, если ему очень хочется, то я потанцую еще немного, чтоб хватило на постройку уборной. Этот план не осуществился - нагрянула война.
В это время моим милым поклонником был , почти что еще мальчик. Его сестра, красавица Ирина, впоследствии графиня Воронцова-Дашкова, сводила всех с ума. Мое знакомство с Володей Лазаревым, как мы все его называли, было презабавным. Произошло оно на одном маскараде в Малом театре, куда я была приглашена продавать шампанское. У меня в этот вечер был очень красивый туалет: черная атласная обтянутая юбка, лиф - белого шифона, косынкою прикрывавший плечи и талию, большое декольте, а сзади ярко-зеленый громадный бант бабочкой. Это платье было из Парижа, от Берр. На голове - венецианская сетка из искусственных жемчугов, опускавшихся на лоб с прикрепленным сзади пучком белых перьев «паради». Я надела свое изумрудное колье, а на корсаж - огромную бриллиантовую брошь со свисавшими, как дождь, бриллиантовыми нитями и прикрепленным в середине крупным изумрудом и бриллиантом яйцевидной формы; я имела шанс понравиться публике.
На вечере я сперва появилась в черном домино, под маской с густым кружевом, чтобы меня не узнали. Единственно, что было видно сквозь вуаль, - это мои зубы и то, как я улыбалась, а улыбаться я умела. Я выбрала предметом своей интриги именно Володю Лазарева, который меня поразил своим почти детским видом и веселостью. Зная более или менее, кто он такой, я стала возбуждать его любопытство, и, когда увидела, что он действительно заинтригован, я скрылась в толпе и, незаметно выйдя из зала, пошла переодеваться в вечернее платье. Затем я вернулась на бал и прошла прямо к своему столу продавать шампанское, делая вид, что я только что приехала. К моему столу подошел Володя Лазарев, не будучи со мной знаком. Он, конечно, меня не узнал. Но беда была в том, что, когда я была под маскою, он обратил внимание на мои зубы, которые были видны сквозь вуаль, и все повторял: «Какие зубы... какие зубы...» Я, понятно, боялась теперь улыбаться, подавая ему вино, но, как я ни старалась сдерживаться и делать серьезное лицо, я все же улыбнулась, и тут он меня моментально узнал: «Какие зубы!» - крикнул он от радости и расхохотался от души. С тех пор мы стали большими друзьями, вместе веселились, вместе пережили революцию, вместе бежали из России и встретились снова в эмиграции старыми друзьями.
В 1911 году я справляла свой двадцатилетний юбилей службы на Императорской сцене, и мне по этому случаю дали бенефис.
В первом антракте Директор Императорских театров Теляковский передал мне Царский подарок по случаю моего юбилея. Это был бриллиантовый орел продолговатой формы Николаевских времен в платиновой оправе и на такой же цепочке для ношения на шее. На обратной стороне не было видно гнезда от камней, как это обыкновенно делается, а все было сплошь заделано платиновой пластинкой по форме орла, и на ней выгравировано очертание орла и его перьев замечательно тонкой и оригинальной работы. Под орлом висел розовый сапфир, оправленный в бриллианты. Великий Князь Сергей Михайлович пришел также в первом антракте и сказал мне, что Государь говорил ему, что его интересует, надену ли я или нет его подарок на сцену. Я, конечно, после этого его немедленно надела и в нем танцевала па-де-де в «Пахите». Во втором антракте, то есть после «Пахиты», при открытом занавесе происходило чествование меня депутацией от артистов всех Императорских театров, то есть балета, оперы, драмы и Французского театра.
Во всю ширину сцены был установлен длинный стол, на котором были выставлены подарки в совершенно невероятном количестве, а цветочные подношения были расставлены позади стола, образуя целый цветочный сад. Всех подарков я теперь вспомнить, а тем более перечесть не могу, кроме двух-трех наиболее памятных. Кроме Цapского подарка я получила:
От Андрея - дивный бриллиантовый обруч на голову с шестью крупными сапфирами по рисунку головного убора, сделанного князем Шервашидзе для моего костюма в балете «Дочь фараона».
Великий Князь Сергей Михайлович подарил мне очень ценную вещь, а именно - коробку из красного дерева работы Фаберже в золотой оправе, в которой были уложены завернутые в бумажки - целая коллекция желтых бриллиантов, начиная от самых маленьких до очень крупных. Это было сделано с целью, чтобы я могла заказать себе вещь по моему вкусу - я заказала у Фаберже «плакку», чтобы носить на голове, что вышло замечательно красиво.
Кроме того, также от публики, бриллиантовые часы в виде шарика, на цепочке из платины и бриллиантов. Так как денег было собрано по подписке больше, нежели эти предметы стоили, то на излишек были докуплены в самую последнюю минуту по мере поступления денег еще золотые чарки, и их накопилось довольно много.
От москвичей я получила «сюрту-де-табль», зеркало в серебряной оправе в стиле Людовика XV с серебряной вазой на ней для цветов. Под вазой были выгравированы фамилии всех лиц, принимавших участие в подарке, и можно было, не подымая вазы, в зеркале прочесть все имена.
Мне кажется, что в этот день я также получила от Ю.Н. Седовой хрустальную сахарницу в серебряной оправе работы Фаберже. Эта сахарница после переворота оставалась в моем доме, в Петербурге, и я ее случайно нашла в Кисловодске в одном магазине серебряных вещей. Она была, по-видимому, выкрадена у меня и продана и так, переходя из рук в руки, докатилась до Кисловодска. Когда я доказала милиции, что это моя вещь, мне ее вернули, и она до сих пор у меня здесь, в Париже.
Вскоре после дня моего рождения, 27 августа, Андрей уехал в Киев присутствовать на больших маневрах, в которых принимал участие полк, чьим шефом он был. В Киев прибыли по этому случаю Председатель Совета Министров П.А. Столыпин, Министр Финансов граф В.Н. Коковцов и значительная часть Свиты Государя. В первые дни происходили маневры в окрестностях города и осмотр исторических мест Киева. На 3 сентября был назначен парадный спектакль в городском театре. С утра были получены тревожные сведения от полиции, что в Киев приехали террористы и есть опасность покушения, если их не удастся вовремя арестовать. Все полицейские поиски были напрасны, и среди охраны Государя усилилось беспокойство. Самым опасным моментом полиция считала проезд Государя из дворца в театр, так как путь был всем известен, но доехали все благополучно. Во втором антракте Государю был подан чай в аванложе. Императрица в театр не приехала, были только старшие Великие Княжны. В этот момент из зрительного зала раздался страшный треск, а потом неистовые крики. Не зная, в чем дело, Государь сказал: «Неужели это провалилась ложа?» - шум и треск были непонятны. Но когда все бросились обратно, то увидели, что очень близко от Царской ложи, в первом ряду партера, стоял во весь свой рост, в белом летнем сюртуке, П.А. Столыпин, придерживая рукой грудь, из которой сквозь его пальцы струилась кровь. Увидя Государя, Столыпин поднял руку, делая жест, чтоб Государь удалился из ложи, и стал его крестить. Столыпина окружили близстоящие люди, чтобы поддержать его, так как он начал быстро слабеть, лицо сделалось мертвенно-бледным, и он упал без чувств на кресло. Дальше, по словам Андрея, трудно было разобрать, что происходило. Все кричали, некоторые куда-то бежали, офицеры с шашками наголо преследовали кого-то и в проходе, почти у выхода из залы, поймали и хотели заколоть.
Выяснилось потом, что в проходе был пойман и сильно избит убийца Столыпина Богров. Это он дал знать полиции о прибытии в Киев террористов, так как ранее служил в полиции осведомителем, был удален и снова принят перед самыми киевскими торжествами. Полиция тщетно искала весь день террориста, не зная, что это он был перед нею. Он просил, чтобы его допустили в театр под тем предлогом, что он знает террористов в лицо и если кто из них проникнет в театр, то он укажет его агентам охраны. Полиция его пропустила как своего агента в театральный зал, где никто на него не обратил внимания, и он совершенно беспрепятственно и спокойно подошел к Столыпину и в упор выстрелил в него и так же спокойно стал удаляться, когда его схватили.
П.А. Столыпина тотчас отвезли в частную клинику, где после осмотра раны доктора выразили опасение, что он не выживет, так как была задета печень. Пять дней боролся Столыпин со своим почти что безнадежным состоянием и 8 (21) сентября скончался.
Весть о покушении на Столыпина дошла до нас в Петербург на следующее утро, и я невольно задумалась над тем, как трагически не везло моему бедному Ники. Его постигал удар за ударом: так рано он потерял своего отца, женился в такие грустные, траурные дни, коронация омрачилась катастрофой на Ходынке, он потерял лучшего своего Министра Иностранных Дел графа Лобанова-Ростовского, умершего вскоре после своего назначения, и вот теперь теряет лучшего своего Министра, который подавил революционную вспышку 1905 года.
Мы тогда не могли и помыслить, что его ожидало в будущем и как ужасно завершится его судьба. Когда вспыхнула революция 1917 года, многие думали, что, будь жив Столыпин, ему, может быть, удалось бы ее остановить.
Матильда Феликсовна Кшесинская (Мария-Матильда Адамовна-Феликсовна-Валериевна Кшесиньская, польск. Matylda Maria Krzesińska). Родилась 19 августа 1872 года в Лигово (под Петербургом) - умерла 6 декабря 1971 года в Париже. Русская балерина, прима-балерина Мариинского театра, заслуженная артистка Его Величества Императорских театров, педагог. Любовница Николая II.
Матильда Кшесинская родилась 19 августа 1872 года в Лигово (под Петербургом) в семье артистов балета Мариинского театра.
Она дочь российского поляка Феликса Кшесинского (1823-1905) и Юлии Доминской (вдовы балетного танцовщика Леде, от первого брака у неё было пять детей).
Ее сестра - балерина Юлия Кшесинская («Кшесинская 1-я», в замужестве Зедделер, муж - Зедделер, Александр Логгинович).
Брат - Иосиф Кшесинский (1868-1942), танцовщик, балетмейстер, умер в период блокады Ленинграда.
Согласно семейной легенде, прадед Матильды еще в молодости потерял состояние, графский титул и благородную фамилию Красинский: бежав во Францию от убийц, нанятых злодеем-дядей, мечтавшим завладеть титулом и богатством, утратив бумаги, удостоверявшие его имя, бывший граф пошел в актеры – и стал впоследствии одной из звезд польской оперы.
В семье Матильду звали Малечкой.
В 8 лет поступила в балетное училище приходящей ученицей.
В 1890 году окончила Императорское театральное училище, где её педагогами были Лев Иванов, Христиан Иогансон и Екатерина Вазем. После окончания школы была принята в балетную труппу Мариинского театра, где поначалу танцевала как Кшесинская 2-я - Кшесинской 1-й официально именовалась её старшая сестра Юлия.
Танцевала на императорской сцене с 1890 по 1917 год.
В начале своей карьеры испытала сильное влияние искусства Вирджинии Цукки. "У меня было даже сомнение в правильности выбранной мной карьеры. Не знаю, к чему это привело бы, если бы появление на нашей сцене Цукки сразу не изменило бы моего настроения, открыв мне смысл и значение нашего искусства", - писала она в своих воспоминаниях.
Танцевала в балетах Мариуса Петипа и Льва Иванова: фея Драже в «Щелкунчике», Пахита в одноимённом балете, Одетта-Одиллия в «Лебедином озере», Никия в «Баядерке».
После отъезда в Италию Карлотты Брианца к ней перешла роль принцессы Авроры в балете «Спящая красавица». 18 ноября 1892 года, в день 50-го представления балета, балерина записала в своём дневнике: "Приехал в театр Чайковский, и его попросили на сцену (и даже я его провела на сцену), чтобы поднести ему венок".
В 1896 году получила статус прима-балерины императорских театров - очевидно, благодаря своим связям при дворе, так как главный балетмейстер Петипа не поддерживал её выдвижение на самый верх балетной иерархии.
Чтобы дополнить мягкую пластику и выразительные руки, свойственные русской балетной школе, отчётливой и виртуозной техникой ног, которой в совершенстве владела итальянская школа, начиная с 1898 года брала частные уроки у знаменитого педагога Энрико Чеккетти.
Первая среди русских танцовщиц исполнила на сцене 32 фуэте подряд - трюк, которым до этого русскую публику удивляли только итальянки, в частности, Эмма Бессон и Пьерина Леньяни. Неудивительно, что, возвращая в репертуар свои популярные балеты, Мариус Петипа при их возобновлении зачастую видоизменял хореографический текст главных партий в расчёте на физические способности балерины и её сильную технику.
Хотя имя Кшесинской часто занимало первые строчки афиш, её имя не связано с постановками великих балетов из списка классического балетного наследия.
Специально для неё было поставлено лишь несколько спектаклей, и все они не оставили особого следа в истории русского балета. В «Пробуждении Флоры», показанном в 1894 году в Петергофе специально по случаю бракосочетания великой княгини Ксении Александровны и великого князя Александра Михайловича, и затем оставшемся в репертуаре театра, ей была отведена главная партия богини Флоры. Для бенефиса балерины в Эрмитажном театре в 1900 году Мариусом Петипа были поставлены «Арлекинада» и «Времена года».
В том же году балетмейстер возобновил специально для неё «Баядерку», исчезнувшую со сцены после ухода Вазем. Также Кшесинская была главной исполнительницей в двух провальных постановках - балете «Дочь Микадо» Льва Иванова и последней работе Петипа «Волшебное зеркало», где балетмейстер поставил для неё и Сергея Легата великолепный pas d’action, в котором окружение прима-балерины и премьера составляли такие солисты, как Анна Павлова, Юлия Седова, Михаил Фокин и Михаил Обухов.
Участвовала в летних спектаклях Красносельского театра, где, например, в 1900 году танцевала полонез с Ольгой Преображенской, Александром Ширяевым и другими артистами и классическое pas de deux Льва Иванова с Николаем Легатом. Творческой индивидуальности Кшесинской была свойственна глубокая драматическая проработка ролей (Аспиччия, Эсмеральда).
Будучи академической балериной, она тем не менее участвовала в постановках хореографа-новатора Михаила Фокина «Эвника» (1907), «Бабочки» (1912), «Эрос» (1915).
В 1904 году Кшесинская уволилась из театра по собственному желанию, и после полагающегося прощального бенефиса с ней был заключён контракт на разовые выступления - сначала с оплатой по 500 руб. за каждое выступление, с 1909 года - по 750.
Кшесинская всячески противодействовала приглашению в труппу иностранных балерин, интриговала против Леньяни, которая, тем не менее, протанцевала в театре 8 лет, до 1901 года. При ней стала сходить на нет практика приглашения знаменитых гастролёрш. Балерина славилась умением устраивать карьеру и отстаивать свои позиции.
Некоторым образом именно она послужила причиной ухода из театра князя Волконского: отказавшись восстанавливать для Кшесинской старинный балет «Катарина, дочь разбойника», он был вынужден подать в отставку с поста директора Императорских театров. Согласно воспоминаниям самой балерины, видимым поводом к конфликту послужили фижмы костюма для русского танца из балета «Камарго».
Во время германской войны, когда войска Российской империи сильно страдали от нехватки снарядов, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич утверждал, что бессилен что-либо сделать с артиллерийским ведомством, так как Матильда Кшесинская влияет на артиллерийские дела и участвует в распределении заказов между различными фирмами.
Летом 1917 навсегда уехала из Петрограда, первоначально в Кисловодск, а в 1919 в Новороссийск, откуда вместе с сыном отплыла за границу.
13 июля 1917 года Матильда с сыном покинула Петербург, прибыв в Кисловодск на поезде 16 июля. Андрей с матерью великой княгиней Марией Павловной и братом Борисом занимал отдельный дом.
В начале 1918 года до Кисловодска «докатилась волна большевизма» - «до этого времени мы все жили сравнительно мирно и тихо, хотя и раньше бывали обыски и грабежи под всякими предлогами», пишет она. В Кисловодске Владимир поступил в местную гимназию и с успехом закончил её.
После революции с матерью и братом Борисом жил в Кисловодске (туда же приехала Кшесинская с сыном Вовой). 7 августа 1918 года братья были арестованы и перевезены в Пятигорск, но через день отпущены под домашний арест. 13 числа Борис, Андрей и его адъютант полковник Кубе бежали в горы, в Кабарду, где и скрывались до 23 сентября.
Кшесинская в итоге оказалась с сыном, семьей сестры и балериной Зинаидой Рашевской (будущей женой Бориса Владимировича) и другими беженцами, которых было около сотни, в Баталпашинской (с 2 до 19 октября), откуда караван под охраной двинулся в Анапу, где решила обосноваться ехавшая под конвоем великая княгиня Мария Павловна.
В Туапсе все сели на пароход «Тайфун», который доставил всех в Анапу. Там Вова заболел испанкой, но его выходили.
В мае 1919 года все вернулись в Кисловодск, который посчитали освобожденным, где оставались до конца 1919 года, отбыв оттуда после тревожных новостей в Новороссийск. Беженцы ехали на поезде из 2-х вагонов, причем великая княгиня Мария Павловна ехала в вагоне 1-го класса со своими знакомыми и окружениями, а Кшесинская с сыном - в вагоне 3-го класса.
В Новороссийске прожили 6 недель прямо в вагонах, причем кругом свирепствовал сыпной тиф. 19 февраля (3 марта) года отплыли на пароходе «Семирамида» итальянского «Триестино-Ллойд». В Константинополе они получили французские визы.
12 (25) марта 1920 года семья прибыла в Кап-д’Ай, где 48-летней к тому моменту Кшесинской принадлежала вилла.
В 1929 году открыла собственную балетную студию в Париже. Среди учениц Кшесинской была «бэби-балерина» Татьяна Рябушинская. Во время уроков Кшесинская была тактична, она никогда не повышала голоса на своих учеников.
Старший брат Матильды Феликсовны Иосиф Кшесинский остался в России (танцевал в Кировском театре) и умер во время блокады Ленинграда в 1942 году.
В эмиграции при участии своего супруга написала мемуары, первоначально изданные в 1960 году в Париже на французском языке. Первое российское издание на русском языке осуществилось лишь в 1992 году.
Матильда Феликсовна прожила долгую жизнь и скончалась 5 декабря 1971 года за несколько месяцев до своего столетия.
Похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем в одной могиле с мужем и сыном. На памятнике эпитафия: «Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка императорских театров Кшесинская» .
Матильда Кшесинская. Загадки жизни
Рост Матильды Кшесинской: 153 сантиметра.
Личная жизнь Матильды Кшесинской:
В 1892-1894 годах была любовницей цесаревича Николая Александровича - будущего .
Все произошло при одобрении членов царской семьи, начиная от императора Александра III, организовавшего это знакомство и заканчивая императрицей Марией Федоровной, которая все же хотела, чтобы ее сын стал мужчиной.
После экзамена был ужин, взаимный флирт двух молодых людей и спустя годы запись в мемуарах Кшесинской: "Когда я прощалась с Наследником, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения друг к другу".
Для Матильды юный цесаревич Николай Александрович был просто Ники.
Отношения с цесаревичем прекратились после помолвки Николая II с Алисой Гессенской в апреле 1894 года. По собственному признанию Кшесинской, она тяжело пережила этот разрыв.
Позже была любовницей великих князей Сергея Михайловича и Андрея Владимировича.
Великий князь настолько боготворил свою возлюбленную, что прощал ей все - даже бурный роман с другим Романовым - молодым великим князем Андреем Владимировичем. Вскоре после переворота, когда Сергей Михайлович вернулся из Ставки и был освобожден от занимаемой им должности, он предложил Кшесинской брак. Но, как пишет она в мемуарах, она ответила отказом из-за Андрея.
18 июня 1902 года в Стрельне родился сын Владимир, которого в семье звали «Вова». Он получил по Высочайшему указу от 15 октября 1911 года фамилию «Красинский» (по семейному преданию, Кшесиньские происходили от графов Красинских), отчество «Сергеевич» и потомственное дворянство.
Матильда Кшесинская. Балет и власть
В 1917 году Кшесинская, лишившись дачи и знаменитого особняка, скиталась по чужим квартирам. Она решила отправиться к Андрею Владимировичу, который находился в Кисловодске. "Я, конечно, рассчитывала осенью вернуться из Кисловодска в Петербург, когда, как я надеялась, освободят мой дом", - наивно считала она.
"В моей душе боролись чувство радости снова увидеть Андрея и чувство угрызения совести, что оставляю Сергея одного в столице, где он был в постоянной опасности. Кроме того, мне было тяжело увозить от него Вову, в котором он души не чаял", - вспоминала балерина.
В 1918 году великий князь Сергей Михайлович был, в числе других Романовых, казнен большевиками в Алапаевске. Романовых сталкивали на дно заброшенной шахты, обрекая на медленную мучительную смерть. Когда после прихода белогвардейцев тела подняли на поверхность, оказалось, что Сергей Михайлович сжимал в руке медальон с портретом Матильды.
17 (30) января 1921 года в Каннах в Архангело-Михайловской церкви вступила в морганатический брак с великим князем Андреем Владимировичем, который усыновил её сына (тот стал Владимиром Андреевичем).
В 1925 году перешла из католицизма в православие с именем Мария.
30 ноября 1926 года Кирилл Владимирович присвоил ей и её потомству титул и фамилию князей Красинских, а 28 июля 1935 года - светлейших князей Романовских-Красинских.
Репертуар Матильды Кшесинской:
1892 - принцесса Аврора, «Спящая красавица» Мариуса Петипа
1894 - Флора*, «Пробуждение Флоры» Мариуса Петипа и Льва Иванова
1896 - Млада, «Млада» на музыку Минкуса
1896 - богиня Венера, «Астрономическое pas» из балета «Синяя борода»
1896 - Лиза, «Тщетная предосторожность» Мариуса Петипа и Льва Иванова
1897 - богиня Фетида, «Фетида и Пелей» Мариуса Петипа
1897 - королева Низия, «Царь Кандавл» Мариуса Петипа
1897 - Готару-Гиме*, «Дочь Микадо» Льва Иванова
1898 - Аспиччия, «Дочь фараона» Мариуса Петипа
1899 - Эсмеральда «Эсмеральда» Жюля Перро в новой редакции Мариуса Петипа
1900 - Колос, царица лета*, «Времена года» Мариуса Петипа
1900 - Коломбина*, «Арлекинада» Мариуса Петипа
1900 - Никия, «Баядерка» Мариуса Петипа
1901 - Риголетта*, «Риголетта, парижская модистка» Энрико Чекетти
1903 - Принцесса*, «Волшебное зеркало» Мариуса Петипа
1907 - Эвника*, «Эвника» Михаила Фокина
1915 - Девушка*, «Эрос» Михаила Фокина
* - первая исполнительница партии.
Библиография Матильды Кшесинской:
1960 - Matilda Kshessinskaya. Dancing in Petersburg
1960 - S.A.S. la Princesse Romanovsky-Krassinsky. Souvenirs de la Kschessinska: Prima ballerina du Théâtre impérial de Saint-Pétersbourg (Reliure inconnue)
1992 - Воспоминания