История, получившая затем название «Ветер в ивах», сочинялась Кеннетом Грэмом для сына, поэтому устные рассказы и легли в ее основу. Персонажи, вполне традиционные для сказок о животных: Крыса, Крот, Барсук, Жаба, - своим внешним видом и поведением напоминают английских джентльменов. Приключения, выпадавшие на долю героев, вполне характерны для литературной традиции.
Герои сказки наделены смешными, а подчас и трогательными, добрыми человеческими качествами: любознательный Крот, эстет-интеллектуал Крыс, взбалмошный миллионер-авантюрист Жабб и мудрый Барсук. Их мир ограничивается Рекой и Дремучим Лесом. За Лесом лежит Остальном мир, который мало интересует большинство зверей.
Перед читателем открывается чарующий мир захватывающих приключений, проявления истинной дружбы, гостеприимство и радушие лесных обитателей.
В книге нет тягостного морализаторства, повествование доставляет эстетическое наслаждение, заставляет работать воображение, рождает красочные образы.
Образы сказки колоритные и запоминающиеся. Крыс – общительный, легкий на подъем, в жизни любящий и ценящий удовольствия. «Животные не для работы созданы», - говорит он. Из всех известных ему мест больше всего он любит родную Реку и готов петь ей дифирамбы целыми днями. Крот – трудолюбивый и опасливый, немного застенчивый, бесхитростный и осторожный. Жабб – эксцентричный богач, умный и хвастливый. Придумывает каждый раз новые затеи, но быстро теряет к ним интерес и переключается на что-то новое. По меткому замечанию Выдра, «его бросает из стороны в сторону». Барсук- житель Дремучего Леса, ценящий покой и уединение. Он не любит шумные компании.
Это чудесная, по-домашнему уютная, умиротворенная сказка, романтическая, веселая и в то же время немного грустная. Удивительно лиричное, немного сентиментальное произведение, наполненное красотой и гармонией. Автор удивительно поэтично описывает природу, в частности во вдохновенном монологе Крыса о Реке в первой главе.
Оценка: 9
«Ветер в ивах» - это старая добрая английская сказка с викторианской атмосферой, всей добротой и выдумкой, которая может быть присуща англичанам. Описание природы позволяет с головой окунуться в атмосферу лесного царства и жизнь тамошние лесных обитателей. «Ветер в ивах» - самое то, чтобы, завернувшись в тёплый плед и неторопливо раскачиваясь в кресле-качалке, читать, изредка прислушиваясь, как за окном завывает неистовая снежная вьюга. Тёплое солнце, раскидывающее свои мягкие лучики на сочные листья вереска, шумный лесной ручеёк, журчащий вдалеке за зелёным холмом, полным золотистых одуванчиков и лазурных васильков. Дубовая роща, мерно покачивающая своими тяжелым кронами, тихим шелестом убаюкивая маленьких бельчат, приготовившихся ко сну. Весёлый щебет лесных птиц, которые, перепрыгивая с ветки на ветку, с радостью делятся с попутчиками последними слухами и сплетнями о любознательном Кроте, интеллигентном дядюшке Рэте, замкнутом Барсуке или немного безумном мистере Тоуде.
Это добрая, красивая, хорошая повесть, которую со всей смелостью можно читать своим маленьким деткам. Она полна интересных приключений, поучительных мыслей и добрых историй. Впрочем, для взрослых это тоже будет приятным открытием. Здесь есть все основные составляющие для того, чтобы считать эту сказку одной из лучших.
Оценка: 9
С «Ветром в ивах» надо знакомиться так: в первый раз услышать эту историю в раннем детстве от мамы или бабушки, когда они будут читать вам эту сказку на ночь, во второй раз - прочитать её самостоятельно в начальных классах школы, в третий раз читать уже в достаточно взрослом возрасте, чтобы вспомнить детство и тогдашние впечатления, а в четвёртый раз читать уже СВОИМ детям.
Оценка: 8
Иногда книга очаровывает одним только названием. «Ветер в ивах» - и в воображении возникает что-то неуловимое и затаенное. Ветер, качнувший ветви ив, шепотом листвы оставивший мимолетное послание, ответ на невысказанный вопрос. Само названия этой сказки в оригинале - The Wind in the Willows - звучит как пойманное и отпущенное мгновение. Может быть, то самое, когда на исходе солнца догорают остатки дня, еще более теплые и сокровенные от скорой утраты их. Как часто бывает, ценность чего-либо познается в момент потери.
Home, sweet home...
Сквозь сказочный фасад приключений лейтмотивом тянется мелодия, словно наигрываемая на тростниковой свирели невидимым Паном, о любви к родному дому, о возвращении в родные места из подлинных ли, воображаемых ли путешествий, о том, что дом всегда распахнет свои уютные объятия и будет рад тебя видеть. После трудно решить, действительно ли стоит относить произведение к детской литературе. Его, скорее, мог бы создать человек, тоскующий по светлой поре своего детства, для таких же, как он сам. Лиричное и сентиментальное настроение, правда, обрывается в главах, посвященных одному из персонажей, эксцентричному, легкомысленному авантюристу (или вудхаусовскому Вустеру, каким бы он был без верного Дживса), поданными уже с подлинной комичностью. Впечатление выходит довольно странное, словно на одних и тех же страницах сошлись две абсолютно разные книги.
Оценка: 7
Наверно, я просто не фанат сказок/притч (хотя вот Винни-Пух мне понравился), так что книга совсем не зашла.
Все плохо стало с того момента, как вообще было произнесено слово люди. В книге, как по мне, они совершенно лишние, ибо превращают сказочную историю в абсурдную и даже местами трешовую, будто ее сочинял наркоман под спайсом. Чего хотя бы стоит суд над Тоудом/Жабой/Джабсом, которого судили люди за угнанную у людей же машину. Получается, что эти животные одно размера с людьми? Да и жабу эту все путали с прачкой. А как тогда всякий ласки с мангустами помещались в дуплах деревьев? Плюс упоминание всяких мясных продуктов и охоту на кроликов с зайцами, а Кролики здесь вообще упоминаются как одни из знакомых героев. Они каннибалы или они делятся на Зверей и зверей? Никаких объяснений автор не дает.
Понятно, конечно, что находить подобные абсурдные казусы в сказке несколько нелепо, но мне кажется, что даже ребенку будет странно читать подобную повесть, где такая каша.
Финал несколько смазан, характер персонажей как-то резко поменялся, особенно у Барсука, который вроде как был себе на уме, а под конец превратился в злого и даже самоуверенного ворчуна. Почему полиция повторно не арестовала Тоуда, зная, где он живет? Да и жаб этот изменился не из-за каких-то особых событий и осознания, а скорее, от безвыходности, ибо его тупо заставили быть таким, каким его хотят видеть, не предоставив никаких альтернатив, заменяющих его любовь к быстрой езде. Ну и где тут мораль? Была ли она вообще в мыслях у автора? Почему история началась о Кроте, а закончилась Тоудом?..
6/10 - вообще не впечатлило, в Винни-Пухе я смеялся, иногда даже хотелось плакать, здесь же эмоции если и были, то мимолетные.
Оценка: 6
Сказка неплохая, но такой высокой оценки не заслуживает. Понятно, почему её не переводили и не печатали в советское время. Советовать почитать её детям я бы тоже не рискнул. Меня насторожила позиция автора в отношении лягушонка Джабса, богатого бездельника, который по сюжету ведет себя заносчиво, постоянно кичится перед окружающими своим имуществом. Своровал автомобиль – автор его тут же оправдывает: это он случайно, он не хотел. Попал за это в тюрьму – ну как же, такого никак нельзя в тюрьму, надо его оттуда освобождать. Украл лошадь, обманул цыгана – так им и надо. А когда у самого Джабса дом отняли, так позиция автора тут же меняется: разве можно отобрать у него дом? В финале он вроде бы исправился, но только на 5 сек и под давлением друзей. – т.е. автор всю книгу проводит мысль: богатым можно всё, закон не для них, и вообще Джабс хороший, давайте ему посочувствуем. В общем, получилась совсем не детская, и не совсем сказка.
THE WIND IN THE WILLOWS
© В. Лунин, перевод на русский язык, 2016
© Illustrations copyright (2006) Robert Ingpen Created by Palazzo Editions LTD, Bath, United Kingdom
© Издание на русском языке. Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Кеннет Грэм родился в Эдинбурге в 1859 году. Он был третьим ребёнком в семье адвоката. Когда мальчику исполнилось пять лет, внезапно умерла его мать, и отец отдал детей на воспитание бабушке, которая жила на берегу Темзы в Беркшире. Места там были красивыми, идиллическими. Мальчик полюбил сельские просторы Южной Англии и впоследствии великолепно описал их в сказочной повести «Ветер в ивах».
Грэм учился в школе Св. Эдварда в Оксфорде, где успешно проявил себя как в науке, так и в спорте. По окончании школы он решил поступить в Оксфордский университет. Но родственники не желали оплачивать его учёбу, так что Грэм устроился в 1879 году на службу в Английский банк, где впоследствии дослужился до поста управляющего. Но рутинная бюрократическая работа ему не приносила удовлетворения, и тогда он начал писать книги. Ранние свои произведения Грэм публиковал в журналах, одним из которых был «Национальный обозреватель» («National Observer»). В 1893 году была издана первая книга писателя – собрание рассказов «Языческие записки». За ней последовали ещё два сборника: «Золотой век» и «Дни грёз». Они были благосклонно приняты читающей публикой, но теперь почти забыты.
В 1899 году Грэм женился на Элспет Томсон, даме заносчивой и самовлюблённой. Брак оказался несчастливым. У Грэма был сын Эластер, которого отец называл Мышонком. Именно ему, четырёхлетнему, писатель рассказывал перед сном сказки про мистера Тода из жабьего рода, продолженные потом в целом ряде писем к сыну.
Повесть «Ветер в ивах» была издана в 1908 году и почти сразу же стала очень популярной не только среди детей, но и среди взрослых.
В 1907 году Грэм по состоянию здоровья ушёл в отставку и вернулся в Беркшир, в дорогую его сердцу сельскую местность, где он продолжал писать, хотя ничего значительного больше не опубликовал. Страшным ударом для писателя стало самоубийство девятнадцатилетнего Эластера. Эта трагедия так повлияла на Кеннета Грэма, что он никого не хотел видеть и редко покидал свой дом. Там писатель и умер в 1932 году.
От художника
Более ста лет прошло с тех пор, как был опубликован «Ветер в ивах», но у сказочных героев этой повести, обитающих на речном берегу в сельской местности старой Англии, такие живые, яркие характеры, что она стала одной из самых любимых детских книг. Не потому ли первейшей задачей, стоящей перед художником, является точное воссоздание в картинках чудесной истории, изложенной писателем, причём художник обязан сделать эти рисунки наиболее привлекательными для современных детей, поглощённых агрессивным телевидением, фильмами и видео.
Конечно, у каждого художника иногда получаются картинки, которые могут понравиться не всем, ведь мы создаём собственные образы действующих лиц повести: крота Мола, водяной крысы Рэтти, барсука Баджера и представителя рода жаб мистера Тода. А словесные картины, нарисованные богатым воображением Кеннета Грэма, мы дополняем своим виденьем речного берега, Тодхолла, Дремучего Леса и острова, где Пан играет на свирели, стараясь привлечь к сказке современного ребёнка так же, как привлекал его автор в первом неиллюстрированном издании сто лет назад.
Мои рисунки выполнены специально для юбилейного тома, выпущенного к столетию первого издания повести. Я посвящаю их замечательному писателю Кеннету Грэму, а также тем художникам, которые приняли его вызов и создали рисунки к предыдущим изданиям этой великой книги. Особо хочу отметить таких мастеров, как Артур Рэкхэм и Е. Х. Шепард, которые работали в то время, когда ещё не было современных возможностей цветной печати и книги не распространялись по всему свету.
1. Берег реки
Всё утро крот Мол усердно трудился, приводя в порядок после долгой зимы свой домишко. Сначала он орудовал мётлами и тряпками, затем взял кисть и ведро с побелкой и, залезая то на стремянку, то на стул, принялся за потолок. Но, когда он наглотался пыли и забрызгал побелкой чёрный мех на занывшей спинке и уставших лапах, с работой было покончено.
Весна чувствовалась повсюду: и в воздухе над ним, и в земле под ним, и вокруг него, наполняя тёмное и низкое подземелье духом беспокойства и неосознанных желаний. Неудивительно поэтому, что Мол швырнул вдруг кисть на пол, крикнул: «Надоело!», и «Пропади всё пропадом!», и ещё «А ну её, эту уборку!» – и опрометью бросился из дому, не задержавшись даже для того, чтобы надеть пальто. Что-то властно звало его наверх, и он устремился в крутой узкий туннель, который был для него тем же, что посыпанная гравием дорожка для животных, живущих ближе, чем он, к солнцу и свету. Мол скрёб и царапал, рыл и копал, а потом снова копал и рыл, царапал и скрёб. Он усердно работал маленькими лапами, бормоча себе под нос: «Наверх! Наверх!» – и наконец – хлоп! – его мордочка вырвалась на солнечный свет. Мгновение – и он уже катался на тёплой траве огромного луга.
– Как прекрасно! – воскликнул он. – Ну разве это сравнить с какой-то побелкой?!
Лучи солнца грели его меховую спинку, лёгкий ветерок ласкал разгорячённый лоб, а ещё после тишины подземелья Мол был почти оглушён весёлой песней счастливых птиц. Радость жизни и весна переполняли его, он вскочил на все свои четыре лапы и побежал по лугу. И так он бежал до тех пор, пока живая изгородь не преградила ему путь.
– Стой! – закричал пожилой кролик, стоящий у лаза. – Шесть пенсов за право прохода по частной дороге!
Но кролик тут же пришёл в замешательство от невозмутимого и вместе с тем презрительного взгляда Мола, который быстро шёл вдоль изгороди, не забывая при этом поддразнивать многочисленных кроликов, вылезших из своих нор узнать, что там за шум.
– Ох, и быть вам под луковым соусом! Всем вам быть! – бросал крот насмешливо и уходил прежде, чем очередной кролик одаривал его достойным ответом.
И тогда кролики начали ссориться и кричать друг на друга:
– До чего же вы бестолковы! Почему вы не ответили ему?
– Да потому же, почему и вы!
– А вы могли бы напомнить ему…
Мир казался неправдоподобно прекрасным. Мол деловито шагал по лугу мимо живых изгородей, мимо зарослей, в которых виднелись птичьи гнёзда, мимо распускающихся цветов под свежей листвой, шагал и видел, что всё кругом счастливо, всё – в движении, всё занято делом. Но, вместо того чтобы испытывать угрызения совести, шепчущей ему сердито: «Побелка!» – он почему-то чувствовал только радость оттого, что был единственным лодырем среди всех этих тружеников. В конце концов, лучший отдых, наверное, бывает не тогда, когда бездельничаешь сам, а когда видишь, как другие усердно работают.
Когда же Мол, шатаясь бесцельно в одиночестве, очутился вдруг у самого края полноводной реки, он понял, что совершенно счастлив. Ещё ни разу в жизни он не видел реки – этого гладкого, извивающегося, полнотелого животного. Река неслась, бросалась, громко булькала, хватала с берега всякую всячину и со смехом швыряла её обратно, а потом находила новых товарищей для своих игр и грациозно подбрасывала их, и ловила, и отпускала вновь. Вся она была сразу и колыханием, и трепетом, вся сверкала, вся блестела, вся искрилась, вся шуршала и кружилась, журчала и пузырилась… Мол был очарован, заворожён, загипнотизирован. Он ступал вдоль реки быстрым шагом, словно ребёнок, который старается идти в ногу со взрослым, рассказывающим удивительные истории. Наконец он устал и уселся на берегу, а река в это время проносила мимо него бесконечную вереницу самых лучших в мире сказок, посылаемых сердцем земли ненасытному морю.
Кеннет Грэм большую часть своей жизни работал банковским служащим, в свободное время увлекался сочинением историй и сказок. Он опубликовал несколько книг до того, как появилось его главное произведение «Ветер в ивах», принесшее писателю мировую славу.
Детские годы
Кеннет Грэм (1859-1932) родился в городе Эдинбурге. Вскоре его отцу предложили должность шерифа в графстве Аргайл, и семья перебралась на Западное побережье Шотландии. Кеннету едва исполнилось 5 лет, когда умерла его мать. После этой утраты отец Кеннета пристрастился к алкоголю, а его самого вместе с братьями и сестрами взяла на воспитание бабушка.
Грэм блестяще окончил школу при Оксфорде, однако продолжить обучение в самом университете не смог. Его опекун (родной дядя) не захотел выделить средства на обучение. Вместо этого он устроил будущего писателя в мелким клерком. Кеннет Грэм, фото которого расположено в статье, работал банковским служащим почти 30 лет, вплоть до 1907 года.
Начало литературной деятельности
Устроившись на работу в банк, Грэм перебрался в Лондон. В первые годы он активно общался в столичных литературных кругах. Вскоре начал писать небольшие очерки и публиковать их в местных изданиях. В этот период он написал несколько историй о детях-сиротах, которые были опубликованы в составе сборников «Золотые годы» и «Дни мечты». Сегодня эти книги мало известны, их затмила слава сборника «Ветер в ивах». Однако в 1941 году компания «Дисней» выпустила мультфильм по его сказке о ленивом драконе из сборника «Дни мечты».
Семейная жизнь
Писательский талант не всем приносит счастье. Кеннет Грэм, биография которого весьма трагична, знает это лучше других. В 1897 году он познакомился с Элспет Томпсон, двумя годами позже женился на ней. Вскоре у них родился ребенок Алистер. Мальчик был слеп на один глаз и очень слаб здоровьем. Родители чрезмерно опекали ребенка, в результате чего тот вырос нервным и ранимым.
В 1920 году Алистер Грэм покончил с собой, бросившись под поезд. Это стало невосполнимой утратой для Кеннета и его жены. Между ними и раньше не было особой близости. А смерть единственного сына и вовсе отдалила их. После смерти Алистера Грэм больше не писал.
«Ветер в ивах»
Книга, принесшая автору мировую славу, была написана для маленького Алистера. Несколько лет Кеннет Грэм сочинял истории о приключениях мистера Тоуда (жаба), Крота, Барсука. Когда историй накопилось достаточно много, автор объединил их в книгу «Ветер в ивах». Она была опубликована в 1908 году.
Героями сказки «Ветер в ивах» являются пять персонажей:
- Дядюшка Рэт - это Живет он на берегу реки и является в книге образцом рассудительности. В начале книги он более консервативен, предпочитает спокойствие, но позже и в нем открывается склонность к созерцательности.
- Мистер Крот - кажется полной противоположностью дядюшки Рэта. Его смелость граничит с беспечностью, а доброта с наивностью, он открыт для всего нового и жаждет приключений.
- Мистер Тоуд (жаба) - это типичный хвастливый богач. В первых главах книги он отталкивает своей глупостью, хитростью и самовлюбленностью. В конце книги он открывается перед читателем с другой стороны. Оказывается, что он в глубине души добр и талантлив.
- Мистер Барсук - как и дядюшка Рэт, производит впечатление мудрого и серьезного персонажа, но его суровость и в некоторых моментах напыщенность, скорее, отталкивают, чем привлекают.
- Дядюшка Выдра.
В целом книга «Ветер в ивах» - это гимн природе, родным краям и дальним странствиям. Неторопливо развивая повествование, Кеннет Грэм учит замечать прекрасное в самых обычных вещах, радоваться каждому времени года. Природа, по авторской задумке, может стать прекрасным учителем. Каждый герой к концу книги извлекает собственный урок и становится мудр. Но эта книга - не просто детская сказка. Под видом животных выведены в рассказах типичные представители английского общества рубежа XIX-XX веков.
The Wind in Willows
The Wind in Willows was first published in 1908
by Methuen and Co. Ltd.
This edition published 1993 by Diamond Books
77 — 85 Fulham Palace Road, Hammersmith,
I НА РЕЧНОМ БЕРЕГУ
Крот ни разу не присел за все утро, потому что приводил в порядок свой домик после долгой зимы. Сначала он орудовал щетками и пыльными тряпками. Потом занялся побелкой. Он то влезал на приступку, то карабкался по стремянке, то вспрыгивал на стулья, таская в одной лапе ведро с известкой, а в другой — малярную кисть. Наконец пыль совершенно запорошила ему глаза и застряла в горле, белые кляксы покрыли всю его черную шерстку, спина отказалась гнуться, а лапы совсем ослабели.
Весна парила в воздухе и бродила по земле, кружила вокруг него, проникая каким-то образом в его запрятанный в глубине земли домик, заражая его неясным стремлением отправиться куда-то, смутным желанием достичь чего-то, неизвестно чего.
Не стоит удивляться, что Крот вдруг швырнул кисть на пол и сказал:
— Тьфу ты, пропасть!
— Провались она совсем, эта уборка! И кинулся вон из дому, даже не удосужившись надеть пальто. Что-то там, наверху, звало его и требовало к себе. Он рванулся вверх по крутому узкому туннелю. Туннель заменял ему дорожку, посыпанную гравием и ведущую к главным воротам усадьбы, которая есть у зверей, живущих значительно ближе к воздуху и солнышку, чем Крот.
Он спешил, скреб землю коготками, стремительно карабкался, срывался, снова скреб и рыл своими маленькими лапками, приговаривая:
— Вверх, вверх, и еще, и еще, и еще!
Пока наконец — хоп! — его мордочка не выглянула на свет, а сам он не заметил, как стал радостно кататься по теплой траве большого луга.
— Ух, здорово! — восклицал он. — Здорово! Намного лучше, чем белить потолок и стены!
Солнце охватило жаром его шерстку, легкий ветерок ласково обдул разгоряченный лоб, а после темноты и тишины подземных подвалов, где он провел так много времени, восторженные птичьи трели просто его оглушили.
Крот подпрыгнул сразу на всех четырех лапах в восхищении от того, как хороша жизнь и как хороша весна, если, конечно, пренебречь весенней уборкой. Он устремился через луг и бежал до тех пор, пока не достиг кустов живой изгороди на противоположной стороне луга.
— Стоп! — крикнул ему немолодой кролик, появляясь в просвете между кустами. — Гони шесть пенсов за право прохода по чужой дороге!
Но Крот даже взглядом его не удостоил и, презрительно сдвинув с пути, в нетерпении зашагал дальше, мимоходом поддразнивая всяких других кроликов, которые выглядывали из норок, чтобы узнать, что там случилось.
— Луковый соус! Луковый соус! — бросал им Крот, и это звучало довольно глумливо, потому что кому приятно напоминание, что твою родню подают к столу под луковым соусом!
К тому времени, когда он был уже далеко, кролики придумывали колкость ему в ответ и начинали ворчать и упрекать друг друга:
— Какой же ты глупый, что ты ему не сказал…
— А ты сам-то, сам-то чего ж…
— Но ты же мог ему напомнить…
…Нет! На свете было так хорошо, что прямо не верилось! Крот деловито топал вдоль живой изгороди то в одну, то в другую сторону. Пересекая рощицу, он видел, как всюду строили свои дома птицы, цветы набирали бутоны, проклевывались листики. Все двигалось, радовалось и занималось делом.
Кеннет Грэм
ВЕТЕР В ИВАХ
The Wind in Willows
The Wind in Willows was first published in 1908
by Methuen and Co. Ltd.
This edition published 1993 by Diamond Books
77 - 85 Fulham Palace Road, Hammersmith,
Издательство выражает благодарность
литературному агентству Эндрю Нюрнберг
Illustrations copyright © Patrick Benson 1993
Перевод с английского Ирины Токмаковой
I НА РЕЧНОМ БЕРЕГУ
Крот ни разу не присел за все утро, потому что приводил в порядок свой домик после долгой зимы. Сначала он орудовал щетками и пыльными тряпками. Потом занялся побелкой. Он то влезал на приступку, то карабкался по стремянке, то вспрыгивал на стулья, таская в одной лапе ведро с известкой, а в другой - малярную кисть. Наконец пыль совершенно запорошила ему глаза и застряла в горле, белые кляксы покрыли всю его черную шерстку, спина отказалась гнуться, а лапы совсем ослабели.
Весна парила в воздухе и бродила по земле, кружила вокруг него, проникая каким-то образом в его запрятанный в глубине земли домик, заражая его неясным стремлением отправиться куда-то, смутным желанием достичь чего-то, неизвестно чего.
Не стоит удивляться, что Крот вдруг швырнул кисть на пол и сказал:
Тьфу ты, пропасть!
Провались она совсем, эта уборка! И кинулся вон из дому, даже не удосужившись надеть пальто. Что-то там, наверху, звало его и требовало к себе. Он рванулся вверх по крутому узкому туннелю. Туннель заменял ему дорожку, посыпанную гравием и ведущую к главным воротам усадьбы, которая есть у зверей, живущих значительно ближе к воздуху и солнышку, чем Крот.
Он спешил, скреб землю коготками, стремительно карабкался, срывался, снова скреб и рыл своими маленькими лапками, приговаривая:
Вверх, вверх, и еще, и еще, и еще!
Пока наконец - хоп! - его мордочка не выглянула на свет, а сам он не заметил, как стал радостно кататься по теплой траве большого луга.
Ух, здорово! - восклицал он. - Здорово! Намного лучше, чем белить потолок и стены!
Солнце охватило жаром его шерстку, легкий ветерок ласково обдул разгоряченный лоб, а после темноты и тишины подземных подвалов, где он провел так много времени, восторженные птичьи трели просто его оглушили.
Крот подпрыгнул сразу на всех четырех лапах в восхищении от того, как хороша жизнь и как хороша весна, если, конечно, пренебречь весенней уборкой. Он устремился через луг и бежал до тех пор, пока не достиг кустов живой изгороди на противоположной стороне луга.
Стоп! - крикнул ему немолодой кролик, появляясь в просвете между кустами. - Гони шесть пенсов за право прохода по чужой дороге!
Но Крот даже взглядом его не удостоил и, презрительно сдвинув с пути, в нетерпении зашагал дальше, мимоходом поддразнивая всяких других кроликов, которые выглядывали из норок, чтобы узнать, что там случилось.
Луковый соус! Луковый соус! - бросал им Крот, и это звучало довольно глумливо, потому что кому приятно напоминание, что твою родню подают к столу под луковым соусом!
К тому времени, когда он был уже далеко, кролики придумывали колкость ему в ответ и начинали ворчать и упрекать друг друга:
Какой же ты глупый, что ты ему не сказал…
А ты сам-то, сам-то чего ж…
Но ты же мог ему напомнить…
…Нет! На свете было так хорошо, что прямо не верилось! Крот деловито топал вдоль живой изгороди то в одну, то в другую сторону. Пересекая рощицу, он видел, как всюду строили свои дома птицы, цветы набирали бутоны, проклевывались листики. Все двигалось, радовалось и занималось делом. И вместо того чтобы услышать голос совести, укоряющий: «А побелка?» - он чувствовал один только восторг от того, что был единственным праздным бродягой посреди всех этих погруженных в весенние заботы жителей. В конце концов, самое лучшее во всяком отпуске - это не столько отдыхать самому, сколько наблюдать, как другие работают.
Крот подумал, что он полностью счастлив, как вдруг, продолжая бродить без цели, он оказался на самом берегу переполненной вешними водами реки. Он прежде никогда ее не видел; такого, как ему представилось, гладкого, лоснящегося, извивающегося, огромного зверя, который куда-то несся, за кем-то гнался, настигал, хватал, тут же оставлял, смеялся, моментально находил себе другого приятеля, кидался на него и, пока тот отряхивался от речных объятий, бросался на него снова. Все вокруг колебалось и переливалось. Блики, бульканье, лепет, кружение, журчание, блеск.
Крот стоял очарованный, околдованный, завороженный. Он пошел вдоль реки. Так идет маленький рядом со взрослым, рассказывающим волшебную сказку. И наконец, утомившись, присел на берегу. А река все продолжала рассказывать свои прекрасные переливчатые сказки,
которые она несла из глубины земли к морю, самому ненасытному на свете слушателю сказок.
Крот сидел на травке, поглядывал на противоположный берег и вдруг заметил, что прямо под кромкой берега темнелся вход в норку, как раз над поверхностью воды.
«Ах, - стал мечтательно раздумывать Крот, - каким прелестным жильем могла бы оказаться такая норка для зверя со скромными запросами, любящего малюсенькие прибрежные домики, вдали от пыли и шума…»
И пока он приглядывался, ему показалось, что нечто небольшое и яркое мерцает там, прямо посреди входа, потом оно исчезло, затем снова мигнуло, точно крошечная звездочка. Но вряд ли звездочка могла появиться в таком неподходящем месте. Она была слишком маленькой и слишком яркой, чтобы оказаться, например, светлячком.
Крот все смотрел и смотрел. Он обнаружил, что «звездочка» подмигивает именно ему. Таким образом выяснилось, что это глаз, который немедленно начал обрастать мордочкой, точно картинка рамой, коричневой мордочкой с усами. Степенной круглой мордочкой с тем самым мерцанием в глазу, которое и привлекло внимание Крота. Маленькие аккуратные ушки и густая шелковистая шерсть. Ну конечно, это был дядюшка Рэт - Водяная Крыса.
Оба зверя постояли, поглядели друг на друга с некоторой опаской.
Привет, Крот, - сказал дядюшка Рэт - Водяная Крыса.
Здравствуй, Рэт, - сказал Крот.
Не хочешь ли зайти ко мне? - пригласил дядюшка Рэт.
Хорошо тебе говорить «зайти», - сказал Крот, слегка обидевшись.
Дядюшка Рэт на это ничего не ответил, нагнулся, отвязал веревку, потянул ее на себя и легко ступил в маленькую лодочку, которую Крот до сих пор не замечал. Она была выкрашена в голубой цвет снаружи, в белый - изнутри, и была она размером как раз на двоих, и Кроту она сразу же пришлась по душе, хотя он пока еще не совсем понимал, для чего существуют лодки. Дядюшка Рэт аккуратно греб, направляясь к противоположному берегу, и, причалив, протянул переднюю лапу, чтобы поддержать Крота, боязливо ступившего на дно лодки.
Опирайся! - сказал он. - Смелее!
И Крот не успел оглянуться, как уже сидел на корме настоящей лодки.
Вот это денек! - восклицал он, пока Рэт отталкивал лодку и вновь усаживался за весла. - Можешь себе представить, ведь я ни разу в жизни не катался на лодке. Ни разу!